— Бабай? — в голосе эльфийки уже явно наблюдались панические нотки. — Надо что-то делать!

— Падажжи, — я переводил взгляд с дракона на кадавра и обратно. — Кажется, это еще… Ох, м-м-мать! А вот и третий!"

Всё. Ктулху больше не фхтагн. Спящий пробудился. Дэйви Джонс решил прогуляться по суше. Кракена выпустили. Море кипело, огромная кальмаровая башка уже высунулась наружу, а рыхлое тело постепенно появлялось из волн. Чудище загребало лапами пляжную гальку, булькало, хлюпало и ползло в нашу сторону.

— Мамочки! — Эсси вцепилась в меня изо всех сил. — Бабай, что мы тут делаем?

— Прикинь, если бы у упырей все получилось и они натравили бы этих типов на Сан-Себастьян? — просипел я, сам пребывая под впечатлением от происходящего. — Имеем мы право дать им третий шанс? Как думаешь, сколько народу погибнет, прежде чем прилетит тактическая авиация, или кто-то из великих магов посчитает, что сервитут всё-таки достоин помощи? Парочка танков опричников тут не особенно помогут, а?

— И что теперь? Что нам делать? Бежим? — но с места не трогалась, мое солнышко. Верила!

Монстры уже заметили нас, и двинулись в нашу сторону. Громадный дракон нарезал спираль в воздухе, траектория его полета все сужалась, в центре имея вершину маяка. Зловоние от гигантского кадавра наполнило легкие, и не будь я уруком — точно блеванул бы, а ктулху… Ктулху полз и тянул свои сраные щупальца! Чего я ждал? Не знаю… Но когда единственный яркий луч солнца пробился сквозь хтоническую хмарь и осветил желтым, веселеньким светом ржавую дверь маяка, покрытую дурацкими надписями, я попросил очень-очень сиплым голосом:

— Дай ножик, пожалуйста.

Кард использовать в таких целях мне показалось кощунственным.

— На, — пальцы эльфийки были холодными, как лед.

— У меня в кармане брюк — коммуникатор, там один номер забит. Это Коля Воронцов. Если что — вызови его, он на конвертоплане подлетит.

— Если — что?! Бабай, они рядом! Уже совсем здесь!

— MAKE LOVE, NOT WAR! — громко и четко сказал я, секанул себя по правой ладони ножом, дождался, пока хлынет кровь и нарисовал кровоточащей раной на ржавой двери сначала корявую окружность, а потом вписал в нее «голубиную лапку» — тот самый Пацифик, символ разоружения и антивоенного движения.

Кровь на старинном металле закипела, постепенно превращаясь из багровой в золотую. В голове моей застучали тамтамы, рука внезапно дернулась сама собой, и алый фонтан хлынул из нее, впитываясь в мой аляповатый рисунок. Я чувствовал, как из меня толчками уходит жизнь, как темнеет в глазах, как…

— Ну, нет! — эльфийка сбила меня с ног, уронив на землю, одним резким движением вытянула из моих джинсов ремень и перетянула им раненую руку как жгутом, потом — оторвала от своего платьишка кусок подола и принялась бинтовать мне ладонь. — Идиот, какой идиот!

Дверь маяка полыхала золотом. Башня содрогалась. Монстры вопили как оглашенные. Кажется, сами небеса были в шоке от происходящего, переливаясь всеми серого. Вдруг мутное стекло на самой вершине маяка, там, где раньше располагался фонарь, загорелось внутренним светом и во все стороны вырвались столпы золотого свечения, ударив так ярко, что я зажмурился.

— Не смей, Бабай! Не смей оставлять меня здесь одну! — она стучала мне в грудь кулачками, и, кажется, плакала.

— Не оставлю… Вызывай… — последнее усилие выбило из меня дух и я запрокинул голову, больно ударившись затылком о плиты дорожки.

Конвертоплана я уже не видел — сознание меня покинуло.

* * *

В себя я приходил постепенно, рывками. Образы сменяли один другой.

Вот — конвертоплан Воронцовых зависший над пляжем. Кости под напором воздуха из турбин летят во все стороны. Коленька, и Лаврентий в своих черных доспехах помогают Эсси подцепить меня к тросу подъемника. Вот — сама Эсси, которая плачет и гладит меня по голове, пока мы летим прочь от полыхающего золотом маяка.

— У него эфирное истощение, — говорит младший Воронцов. — Мы ничего не можем сделать. У него запитка другая, нестандартная. Или сам оклемается, или… Кто-то знает, откуда Резчик берет ману?

Лестница, дверь, квартира, ванная, руки орчанок которые споро меня раздевают, холодные струи воды, свежая одежда, моя кровать. Одеяло. Приглушенный свет керосиновой лампы. Где электричество?

— Мы привезем Поликарпыча и Роксану часа через три, сейчас они на задании… Хьянди приехать отказался, сказал — пока дурдом на Маяке не кончится и носу сюда не кажет… — опричники ушли.

Из-под полуприкрытых век вижу соратников и друзей, которые скопились вокруг кровати.

— Ничё, — сказала Шерочка. — Опять отощает как шкилет и оклемается. Будем его бульоном из чашечки с носиком поить.

— Пошли приготовим что ли? — пожала плечами Машерочка.

Хурджин помялся в углу, потом сказал:

— Однако, духов спрошу, может подскажут… Так-то все видали, как рука Бабая светилась, шибко сложно понять — почему…

Остались Щербатый, Евгеньич, Витенька, Хуеморген и Кузя. Гоблин весь аж трясся от нетерпения, и теребил свой смартфон.

— Ваще-то! Ваще-то! Я ЗАСНЯЛ! И прямая трансмута… Трансген… Трансцендентация… Ять! Транслянцивания! А? Как вам? Я молодец?! — и сунул им в лица экранчик гаджета.

Мне удалось открыть глаза пошире и сфокусировать зрение на соратников. Выражения их физиономий менялись от скептического до удивленного и более того — шокированного. А потом они разразились громогласным потоком матерной брани пополам с идиотским смехом и возмущенными криками.

— Они поимели друг друга! — орал Хуеморген. — Видели? Хранители Хтони просто оттрахали себя настоящим образом! И вся Твердь имела возможность наблюдать прямую трансляцию хтонического порева! Доннерветтер, это слишком!!! Он долбанутый урукский швайнехунд, мы или все сдохнем под его руководством жуткой смертью, или прославимся и будем ходить королями! Но скорее этот арсшлех сведет нас в могилу! Вер-р-р-рдаммте ш-ш-ш-шайзе!!!

— Что он сказал? Что сказал Бабай когда малевал на двери? — Витенька лез щупальцами в экран и пытался отмотать видео назад. — И что он малевал?

— Вот почему отрубилось электричество! Вот-нах почему-ять твари ходят как пыльным-врот мешком ударенные и никого не жрут-нах! — объясняли друг другу Евгеньич с Щербатым.

— Бабай очнулся! — спохватился Витенька. — Бабай, что ты там такое сказал, на каком языке? Ты что, набил татуху на маяк? Что ты сказал-то?

— Занимайтесь любовью, а не войной! — прохрипел я, стараясь сдержать нестерпимый приступ хохота.

Нет, я честно не знал что оно так сработает! Я хотел просто провести операцию по принуждению к миру, проверить — что будет. Думал — успокою их минуток на пятнадцать и мы с Эсси потихоньку свалим на точку эвакуации, а тут…

— Гы-ы-ы-ы-! — соратнички матерились и ржали, и носились по комнате, пока дверь в квартиру не хлопнула и не раздался голос эльфийки.

— Все на