- Лей же! – поторопила сестра Морея. – Она быстро застывает!

Приноровившись, я разлила лаву из черпака, пролив лишь несколько капель. Кирпичей у нас было пока мало, и, оставив заготовки остывать, мы вернулись к печи. Пастила не требовала тщательного присмотра, и мы вместе с подошедшими мальчиками стали заготавливать рамки для жарнега.

- Кирпичи довольно большие. Нужно просчитать, сколько их потребуется, чтобы не делать лишние, - предложил Флай.

- Пока что мы и на одну стену заготовок не наделали, - улыбнулась сестра Морея. – Тем более, раз нам надо теперь на одну комнату больше.

- Больше? – удивился Беан. – Почему?

- Должна же у нас быть спальня для гостей, - сказала я. – И ещё хотя бы небольшая гостиная, где мы все сможем вечером посидеть у камина.

Глаза у Флая снова сделались грустными, он отвёл взгляд, но все эмоции читались на лице.

- Флай, - позвала я. – И вы, сестра Морея. Сейчас я хочу поговорить с вами двоими.

- А со мной? – оскорбился Беан.

- И с тобой, конечно, просто вряд ли ты поможешь нам в этом сложном вопросе.

- Это мы ещё посмотрим! – буркнул обиженный брат, и я быстро прижала его к себе и тут же отпустила.

- Сестра Морея, - попросила я. – Прошу вас не говорить сразу «нет», сначала мы должны всё хорошенько обдумать.

Монахиня чуть нахмурилась.

- Обещаю, - с некоторым сомнением произнесла она. – Но что ты хочешь нам сказать?

Я мягко улыбнулась женщине, призывая её к терпению.

- Я помню, как трудно мне было в доме отца. Если бы не Беан, я вряд ли смогла там жить – прикованная к инвалидному креслу, нелюбимая и ненужная никому.

- Я всегда тебя любил! – подлез под мою руку брат, и я кивнула, соглашаясь.

- Да, ты был моим спасением. Потом мы с Беаном оказались в приюте, и что бы с нами было, если не вы?

Теперь кивнула сестра Морея, и глаза её увлажнились.

- И лишь сейчас я чувствую себя счастливой: у меня есть два родных человека, которые всегда позаботятся обо мне и о которых я сама забочусь. Нам и сейчас нелегко живётся – приходится много трудиться, часто не спать ночами, но за всё это время мною ни разу не овладело отчаяние. Я знаю, что вместе мы всё преодолеем. Мы сильны нашей любовью!

Я посмотрела на Флая, который сидел с опущенной головой.

- Но наша маленькая семья за это время незаметно выросла, - сказала я.  – Я говорю о тобе, Флай.

Юноша вскинул голову, удивлённо посмотрев на меня.

- Да, - подтвердила я. – Ты давно стал для нас больше, чем знакомым и даже больше, чем другом, - я посмотрела на сестру Морею, которая настороженно слушала меня, но пока сдерживалась от комментариев. – Я считаю, что теперь у меня два брата: ты, Беан, и ты, Флай.

Юноша вспыхнул, и его изумлённые глаза, устремлённые на меня, зажглись надеждой.

- Сестра Морея! Если вы согласны со мной, и готовы принять Флая как нашего брата, я хочу попросить вас взять и его под вашу опеку. Конечно, он уже совершеннолетний, но он также одинок, как были мы, пока не встретились с вами.

- Взять под опеку совершеннолетнего можно только если он недееспособен, - задумчиво сказала монахиня. – Но есть один способ породниться даже людям, у которых в нескольких поколениях не было родственников.

- Какой же это способ? – спросила я.

Сестра Морея испытующе посмотрела на юношу.

- Не торопись, Николь, - попросила она. – Пусть сначала Флай скажет, хочет ли он, чтобы мы стали его родственниками.

- Конечно, хочу! – выпалил юноша и покраснел ещё больше.

- И ты не спеши, мальчик, - строго посоветовала монахиня. – Я заметила, что тебе нравится Николь?

Флай опустил голову, но тут же снова поднял и прямо посмотрел на меня и сестру Морею.

- Николь очень красивая девушка, - честно ответил он.

Я покачала головой:

- Флай, я всегда относилась к тебе как к брату. Между нами не может быть иных отношений.

- Я это понял, - вздохнул мальчик.

- Готов ли ты это принять? – строго спросила монахиня. – Если вы породнитесь, а ты вдруг начнёшь ухаживать за своей сестрой как за женщиной – это будет страшным грехом.

- Я никогда не сделаю этого, - тихо сказал Флай.

- Значит, ты согласен? – радостно воскликнул Беан, и юноша смущённо кивнул. – Ура! – закричал мой младший брат. – Я всегда хотел старшего брата!

- Ах вот как?! – грозно спросила я. – Значит, старшая сестра тебя больше не устраивает?

Мы затеяли весёлую возню, но нас остановила сестра Морея:

- Беан, Николь, сейчас же успокойтесь! – строго сказала она. – Нам ещё нужно обсудить главное.

Я послушно замолчала, а Беан всё никак не мог успокоиться. Глазёнки его сияли от счастья. Монахиня только покачала головой, взглянув на него.

- Я хотела поговорить с вами вот о чём, - сказала она. – Обряд породнения на крови проводится только в храме.

Тут и Беан притих.

- Что вы знаете об этом обряде? – спросила сестра Морея.

Я только беспомощно пожала плечами. Обряд на крови был для меня варварством, но стоп! Кажется, я давно сказала себе, что должна жить по законам этого мира!

Беан пробормотал:

- Я слышал, что люди, которые хотят породниться, должны обменяться каплей крови.

- Твоя во мне, моя в тебе. Общая кровь, - тихо сказал Флай. – Это очень древний обряд и нельзя совершать его поспешно.

- Правильно, - согласилась сестра Морея. – Ведь после совершения таинства люди становятся настоящими родственниками. Они делятся друг с другом не только своей кровью, но и своей магией. Ты можешь чувствовать своего кровника через сотни километров, можешь прийти к нему на помощь, когда он нуждается в тебе, не дожидаясь зова. Вы уже никогда не станете прежними. К тебе, Николь, к примеру, перейдут все магические способности Флая.

- А ко мне? – спросил Беан.

- И к тебе, - успокоила сестра Морея.

- Здорово! – в восторге подпрыгнул мальчик, но монахиня остановила его строгим взглядом.

- А к тебе, Флай, перейдёт дар Николь. Ты тоже будешь чувствовать зов подземных богатств, добавив к своей магии способности мага земли.

Флай быстро взглянул на меня и вдруг нахмурился.

- Что такое? – улыбнулась я. – Слышать зов, конечно, бывает утомительно, но это не так уж страшно. Что касается меня, так я была бы счастлива уметь то, что умеешь ты.

Флай вздохнул, как перед прыжком в пропасть.

- Я тоже должен вам кое-что сказать. И тогда ты решишь, Николь, захочешь ли ты делиться со мной своим даром.