Мне нужно найти способ сказать: этот мужчина меня не интересует, но не вздумай когда-нибудь к нему приблизиться. Без вопросов.

– О господи, почему ты никогда не упоминала о нем? – спрашивает Клем, провожая Лукаса взглядом до самого бара.

– На самом деле упоминала, – возражаю я тихо. – Парень из школы.

– Погоди-ка. Он был с нами на занятиях по английскому языку? – говорит Джо. – Почему же я его не помню?

– Это тот, который не может тебя вспомнить? – осведомляется Рэв.

Я киваю.

– Он не кажется мне таким уж забывчивым.

– Ладно. – Я делаю глубокий вдох и произношу тоном, намекающим, что тема закрыта: – По какой причине он может притворяться, будто забыл меня?

Как мне известно из дискуссии в «Раджпут», причин может быть множество. Однако в моем голосе слышится уверенность.

Невероятно, но в сочетании с бесплатными рюмками виски, с которыми внезапно материализуется Китти, это срабатывает.

27

– Не хочется быть меланхоличным, но мне стукнуло тридцать один. И я задумываюсь о том, сколько еще лет мне осталось до тех пор, пока погоня за дамами станет непристойной, – кричит Рэв мне в ухо. Мы прихлебываем наши напитки, обозревая танцпол.

– Не впадай в уныние. Это всегда было непристойно.

Нас осталось за столом двое. Клем болтает с кем-то похожим на Джарвиса Кокера[87], а Джо вышла на улицу, чтобы вести долгую беседу по телефону с Филом. Мы подозреваем, что грядет воссоединение.

– Он для нее, как Бобби для Уитни[88], – комментирует Клем. – Будем надеяться, что он не приучит ее к кокаину.

Мы немного побеседовали с Джулией. Это подруга коллеги с работы Рэва. По-моему, ей нравится Рэв. Но, когда я упоминаю о ней, он отрезает:

– Ничего общего.

«Ничего общего» – эту формулу Рэв всегда применяет, отвергая кого-то.

– Ты говоришь, что хочешь встретить невероятно умную женщину, которая умеет носить красную трильби и хочет пройти по следам инков, и все в таком духе?

– Да.

– Ты сам невероятно умный. Это ты хорошо смотришься в красной трильби и можешь отправиться в Перу, когда захочешь. Почему бы тебе не принять женщину, не обладающую этими достоинствами? Ведь ты сам ими обладаешь. Пусть у нее будут другие достоинства.

– Ты хочешь сказать, что я должен быть женщиной, которую я хочу встретить?

– Вот именно.

– Гм-м. Я хочу сказать… я полагаю… я тебя понял.

Через пятнадцать минут Рэв уже отплясывает на танцполе, и Джулия кружится вокруг него.

– У вас потрясающие волосы, – произносит мужской голос с американским акцентом.

Повернувшись, я вижу бородатого мужчину лет тридцати, крепкого телосложения, в розовой рубашке. У него приветливое, открытое лицо.

– Эд, – представляется он, протягивая руку.

– Привет, Эд. Джорджина.

Эд приехал из Миннесоты, чтобы читать лекции по американской литературе в университете. Мы с воодушевлением говорим о писательском мастерстве, о Шеффилде, и я рассказываю ему о конкурсе «Поделись своим позором». Приходится кричать, приставив ко рту ладонь.

В течение следующих двадцати минут он мне рассказывает о Миннесоте, и в течение двадцати последующих тоже. Моя роль закончена.

И вдруг я вижу в американце Эде призраки прошлых отношений. Нечасто случается, что ты выходишь за рамки созданной тобой схемы и видишь эту схему.

Тут нет вины Эда, но именно так всегда начинался флирт, когда мне было двадцать с небольшим. Я нравилась какому-нибудь приятному парню и чувствовала, что мой долг – вознаградить его. Дать ему шанс.

Я заранее знала, что первое свидание будет в пиццерии, второе – в винном баре, а после – секс. Я верхом на крепком парне, как в каноэ, испускаю притворные стоны, чтобы поскорее все закончилось, а он тискает мои груди.

Пытаюсь убедить себя, что мы дополняем друг друга и что я влюблена, и быть может, это Он. К четвертому месяцу, когда он обсуждает, в какую поездку по путевке мы отправимся следующим летом, это звучит так же заманчиво, как содержание под стражей. И я понимаю, что пора выдернуть вилку из розетки, пока я его не ударила. Ты понимаешь, что не становишься писателем оттого, что спишь с писателем. Или стендап-комиком, коли на то пошло.

Эд держит в руке телефон и смотрит на меня в ожидании. Он ни в коем случае не виноват в том, что я уже мысленно прожила весь наш роман за то время, которое потребовалось, чтобы достать мой мобильник из клатча, украшенного бисером.

– Я дам вам свой номер, – говорю я. – Но в данный момент мне не хочется ни с кем встречаться. Если когда-нибудь вам понадобится взгляд официантки на жизнь в этом городе, или какая-нибудь цитата, или пинта пива, поданная с приветливым выражением лица, – добро пожаловать.

– У меня достаточно друзей, – говорит он, но только после того, как вбивает мой номер в свой мобильник.

– Тогда вам повезло, – отвечаю я.

Начинается песня «Танцую одна».

Может быть, несколько странно танцевать одной, но это так классно. Я больше не собираюсь чувствовать себя польщенной мужским интересом и связываться с тем, кто подвернется. Мне и так хорошо.

Когда дело доходит до второго припева и я млею от музыки, кто-то толкает меня в зад. Повернувшись, я вижу Эда, который подпевает, перевирая слова, и, пытаясь обхватить мою талию, трется о меня бедрами.

Приехали.

28

Я понимаю, что битва с Джеффри в кафе была плохой идеей, когда получаю письмо от Марка. Сигнал моего телефона будит меня ни свет ни заря в понедельник. Я тащусь вниз, чтобы ответить с компьютера, потому что он больше мобильника. А еще хочется крепкого кофе.

Мое измятое платье кинозвезды висит на плечиках, и реальность возвращается после интерлюдии крутого отходняка. Однако случилась неприятность: пока в спортивных штанах смотрела эпизоды «Бухты Доусона» сквозь щели в тканевой маске для лица, я послала сообщение Лукасу. Я перечитала нашу переписку шесть раз.

Мне благодарить тебя или преследовать по закону за то, как я сегодня себя чувствую? Мне нужно сделать переливание крови в стиле Кита Ричардса. #бесплатнаяСамбука

Ха! Голова болит? Надеюсь, ты хорошо провела время (и не упала с кокосовой пальмы).

Великолепно, большое тебе спасибо за особое обслуживание. (Кокосовая пальма?)

(Насчет Кита Ричардса – это была шутка (загугли, если у тебя хватит на это энергии.) Всего тебе. х

Конечно, это не похоже на переписку между Ф.Скоттом Фицджеральдом и Зельдой, но значок поцелуя придает ей тепло.

Карен тоже оставила мне записку:

ДОБРОЕ УТРО

Твоя черепаха меня достала. Вчера вечером