потом стал заказывать подделки. Если не можешь победить врага — присоединись к нему. Он научился распознавать сомнительные вещи, но торговля ими продолжала процветать, и выгодней было производить их самому. Были люди, которые покупали понравившуюся вещь, не задавая вопросов и не слишком пристально в нее вглядываясь. Стало ясно, что порой можно получить значительный доход, сбыв подделку, а поскольку покупатель не знал, что приобретает не подлинную вещь, то все оставались довольны.

Зазвонил телефон. Оскар велел помощнику ответить.

— Нестор, пожалуйста, сними трубку, — сказал он в интерком. — Я не хочу отвлекаться. Спасибо.

Минуту спустя помощник вошел в кабинет:

— Босс, думаю, вам нужно поговорить самому. Это Луиджи, он звонит из Рима, говорит, что вы захотите это услышать.

— Ладно, давай. Соедини, я поговорю здесь.

На его аппарате замигал красный индикатор, и Оскар снял трубку.

— Привет, Луиджи. Какие новости?

— Карр приехал на день раньше. Остановился в Американской академии, как и ожидалось. Сейчас его дома нет. Мне удалось проникнуть в его комнату, но я не нашел там ничего интересного.

— А лэптоп?

— Он носит его с собой.

— Ладно. Если тебе все же удастся до него добраться, скопируй для меня все файлы. Но только новые, за последнюю неделю. Capishi?[45]

— Va bene[46], — ответил Луиджи.

— Ходи за Карром неотступно. Мне нужен полный отчет, постоянно держи меня в курсе.

27

Утром, ровно в десять, Том стоял у обелиска в центре площади Святого Петра и с восхищением обозревал это великолепное городское пространство, имеющее форму ключа[47] и ориентированное на собор Святого Петра — самый грандиозный и красивый христианский храм в мире. Собор представлял собой квинтэссенцию усилий величайших художников и архитекторов, работавших над ним на протяжении более полутора веков; за это время сменились двадцать два папы. Если останется время, подумал Том, нужно будет обязательно зайти внутрь. Он делал это при каждом посещении Рима. Площадь, кстати, спроектированная Бернини в период понтификата Александра Седьмого, сама по себе была произведением искусства. Глядя на приближавшуюся Викторию, Том улыбнулся, отметив знаменательность ее выбора места встречи.

— Доброе утро, Том. Полагаю, вы в Риме не новичок?

— Совершенно верно. Обожаю этот город. Он так наполнен историей. Я бывал здесь много раз, и все равно остается много мест, которые я еще не видел. Например, я никогда не был в ватиканской библиотеке.

— Но прежде чем мы туда отправимся, я хочу кое-что вам рассказать. — У Виктории был озабоченный вид. — Именно поэтому я послала вам просьбу о встрече. Не возражаете, если мы зайдем в кафе и поговорим за чашкой капуччино?

Том уловил напряженность в ее голосе.

— Разумеется, — ответил он и ободрил девушку взглядом.

— Я знаю идеальное местечко. Это нам по пути. Встреча в библиотеке назначена на десять тридцать, так что время есть. — Быстрым шагом пересекая площадь, Виктория чувствовала, как нарастает в ней волнение. Том шел рядом, и это позволяло разговаривать на ходу.

— Нужно завернуть за ограду Ватикана и идти к главному входу.

Длинная очередь желающих посетить музеи Ватикана медленно двигалась вдоль стены.

— К счастью, нам не нужно стоять в очереди. Эти люди жаждут увидеть Сикстинскую капеллу и музейные коллекции. — Они как раз проходили вдоль скопления туристов. — Библиотека же находится в здании шестнадцатого века возле Бельведерского двора. Кафе, которое я имею в виду, — в квартале оттуда, — пояснила Виктория, сворачивая в переулок. — Потом мы проследуем прямо в зал рукописей, где нас уже ждет дневник.

Взяв кофе в баре, они уселись в глубине кафе за маленький круглый столик. Хотя за некоторыми другими столами тоже сидели люди, пившие кофе и завтракавшие, в общем, народу было не много. Наклонившись через стол поближе к Тому, Виктория возбужденно заговорила:

— Том, у меня снова было видение, в Библиотеке Моргана, на выставке, которую вы рекомендовали мне посетить. — Она посмотрела ему прямо в глаза. — Это случилось в тот момент, когда я разглядывала иллюстрацию из «Деяний Александра», на которой он получает от дочери амулет Нереиды. Эта сцена ничего для меня не значила. Я никогда даже не слышала этой истории, но когда присмотрелась поближе и увидела амулет — словно кто-то спустил курок: у меня снова открылся канал обратной связи. Я потеряла сознание. Следующее, что я помню, — я снова в гробнице Александра. Как будто продолжилось то видение в Метрополитен. И я поняла: амулет и есть то, ради чего я проникла в гробницу. Я надеялась, что он принесет мне бессмертие, поскольку сделан из отвердевшей воды Источника вечной молодости. На него-то я и смотрела, когда сообщники оглушили меня ударом сзади и бросили умирать. Я сняла амулет с шеи Александра и продолжала сжимать в ладони даже после того, как погас факел и я осталась одна в темноте. Он был сделан из какого-то прозрачного, как бриллиант, камня и вырезан в форме головы барана — продолговатой, с витыми отростками рогов, симметрично расходящимися от центра. Это была тонкая ювелирная работа, а на лбу барана красовался необычный символ.

— Как он выглядел?

— Я вчера зарисовала его для наглядности. — Она быстро воспроизвела рисунок на бумажной салфетке, и Том с изумлением увидел скипетр Зевса, с острия которого срываются огненные разряды молний. — В темноте амулет таинственно светился изнутри, словно излучал какую-то особую энергию. Не знаю, как долго я там просидела — несколько часов, дней, недель… В видении мне показалось, что вечность. И когда почувствовала, что смерть совсем близко, очнулась с пронзительным криком.

Виктория посмотрела на собеседника, ожидая его реакции.

Том ответил уклончиво. Он видел, что девушка взволнована, и не хотел ее обескураживать.

— Виктория, я не знаю, что сказать. Амулет Нереиды — миф. Нет никаких достоверных свидетельств даже того, что у Александра Великого вообще была дочь. Это результат более поздней мифотворческой традиции, превратившей его из исторической фигуры в легендарного героя и бога.

Он ласково посмотрел в глаза Виктории:

— Должен признаться, что в ваши видения трудно поверить. Я не хочу сказать, что их у вас не было и что они для вас бессмысленны. Разумеется, нет, но не опираются ли они в действительности на исторические события и события вашей собственной жизни? Они противоречат моему научному образованию и опыту.

— Том, вам стоит взглянуть на вещи шире. Я сама была зашорена, пока не пережила откровения реинкарнации — меня ведь воспитали в католической вере. Теперь я многое вижу иначе. Как вы объясните то, что я в подробностях описываю такие предметы из гробницы, как танцовщица в