помощью лепных украшений стилизовали фасад дома в архитектурной манере барокко. Перестроенный четырехэтажный дом на участке позже унаследовал сын княгини – Павел Дмитриевич Львов, превративший его в довольно доходное строение. В начале 90-х годов XIX столетия самую большую и достаточно комфортную квартиру в доходном доме князя П. Д. Львова арендовала бывшая супруга архитектора и художника Альберта Николаевича Бенуа Мария Карловна, вышедшая после развода замуж за богатого инженера Бориса Михайловича Эфрона. Вместе с ней в арендованной многокомнатной квартире проживала ее родная сестра Анна Карловна – будущая супруга художника Александра Николаевича Бенуа.

Вацлав Нежинский

В 1890 году в доме располагалась японская миссия, арендовавшая помещения в течение десяти лет, после чего князь П. Д. Львов продал дом Российскому обществу перестрахования, но все же сам продолжал жить в проданном доме, занимая огромную комфортабельную квартиру, прекрасно меблированную, украшенную уникальными коллекционными предметами и картинами знаменитых художников. В квартире 35-летнего князя, камергера и товарища министра путей сообщения, на набережной Мойки, 91, несколько лет жил его молодой приятель – 17-летний танцовщик балета Вацлав Нежинский, находившийся у его сиятельства на полном обеспечении. Князь П. Д. Львов регулярно оплачивал обучение юноши в Хореографическом училище, погасил немалые долги его матери и даже сам возил молодого человека на прогулки в собственном недавно купленном автомобиле.

По завершении учебы в Хореографическом училище Вацлав Фомич Нежинский стал ведущим артистом и балетмейстером Мариинского театра. В 1909–1913 годах артист балета В. Ф. Нежинский становится ведущим танцором и участником Русских сезонов в Париже. В 1916–1917 годах Нежинский был ведущим артистом труппы С. П. Дягилева во Франции, участвуя в балетах, поставленных М. М. Фокиным.

Государственные путчи 1917 года и сопутствующие им революционные лихолетья не только потрясли основы Российской империи, но и привели к неизбежным драматическим последствиям в социальном и жизненном укладе народонаселения Петрограда. Все попытки части его обитателей найти общий язык с новой властью оказались не только безрезультатными, но и вызвали новый нарастающий поток карательных репрессий и пугающего всех произвола. Коренные жители бывшей имперской столицы, не нашедшие свое место в новом обществе, в панике покидали Родину.

По образному определению писателя Ивана Александровича Бунина, «условия жизни в стране были тогда совершенно нетерпимы для всякого, кто не утратил образа и подобия Божия. Из России бежали все, имевшие возможность бежать».

В числе вынужденных беженцев тогда оказались и владелец доходного дома № 91 на набережной реки Мойки, и большая часть арендаторов его квартир и служебных помещений. Дом опустел и на некоторое время стал пристанищем вооруженных революционных матросов и солдат, активно участвовавших в свержении Временного правительства и национализации стратегически важных городских объектов. Позже в особняке располагались первые советские государственные учреждения и общественные организации.

В 1924 году бывшие барские хоромы дома № 91 на правом берегу Мойки превратились в банальные ленинградские городские коммунальные квартиры, в которых на протяжении девяноста лет прошла жизнь нескольких поколений моих земляков, разделивших со мной нелегкую судьбу города-героя.

В годы Великой Отечественной войны, в тяжелых условиях вражеской блокады города старый петербургский особняк на правом берегу Мойки вместе со своими жильцами замерзал, противостоял фашистским бомбардировкам и регулярным артиллерийским обстрелам центрального района Ленинграда.

В 1991 году в результате нового государственного переворота ленинградцы вновь очутились в совершенно иной стране, названной Российской Федерацией, в которой появилось довольно странное государственное образование с гербом в виде двуглавого орла, с Государственной думой, губернаторами, но с прежним советским гимном, к которому автор текста гимна СССР, писатель С. В. Михалков, придумал новые слова, принятые тогда как символ государственного и социального единства; пережили смутный период страны в «лихие девяностые годы» прошлого столетия не только с развалом производства, разграблением страны под видом приватизации, нищетой миллионов, но и с разгулом преступности и питерского «бандитского беспредела». Автор популярной книги «Бандитский Петербург», известный писатель и глава Союза журналистов Санкт-Петербурга Андрей Константинов внимательно отслеживал весь период гангстерских войн и криминального беспредела, накрывшего наш город. В своих неоднократно переиздаваемых очерках он дает объективную оценку словосочетанию «бандитский Петербург», ставшую в конце 90-х годов XX века своего рода брендом Ленинграда.

Времена криминального беспредела коснулись и старинного доходного дома № 91 на набережной реки Мойки, часть коммунальных квартир в котором была в начале XXI столетия расселена и перестроена в отдельные комфортные апартаменты, принадлежащие состоятельным предпринимателям и государственным служащим.

В 1998 году, в ночь на 29 сентября, в кухне квартиры дома № 91 по набережной реки Мойки обнаружили тело убитого коммерсанта – бывшего помощника депутата Госдумы Михаила Монастырского Виктора Федоровича Смирнова.

В квартире убитого органами милиции обнаружена видеокассета, начинающаяся словами: «Если вы смотрите эту кассету, значит меня нет в живых. Мое убийство заказал депутат Государственной думы Михаил Монастырский…» На кассете находился детальный рассказ убитого о преступной деятельности Монастырского, ставший для следствия основанием обвинения депутата Госдумы в организации убийства своего бывшего помощника. Однако арестовать «Мишу Фаберже» правоохранительным органам не удалось. Вначале этому препятствовал депутатский иммунитет, а затем, по истечении срока полномочий, «Фальшберже» срочно выбыл за границу. Дело приостановили, а фигуранта объявили в федеральный и международный розыск. Интерпол разыскал беглеца, проживающего на своей вилле в Испании. Но, несмотря на оперативность зарубежных коллег, дело Михаила Монастырского расследовалось крайне неспешно.

Дом 93 по набережной Мойки

Точку в истории организатора убийства своего помощника поставило сообщение швейцарских газет, оповестившее: «В мае 2007 года в Швейцарии в автокатастрофе погиб организатор производства изделий „под Фаберже“ Михаил Монастырский».

Соседний сквозной участок этого квартала с жилым флигелем № 93 со стороны набережной реки Мойки и доходным домом № 48 на Большой Морской улице существовал уже в 40-х годах XVIII столетия. Его владелицей в те давние времена являлась вдова царского комнатного стольника Ивана Ивановича Нарышкина – Анастасия Ивановна, урожденная Милославская. Ее покойный супруг приходился троюродным братом матери Российского царя Петра I – Натальи Кирилловны Нарышкиной.

Алексей Николаевич Оленин

Один из наследников хозяйки участка и расположенных на нем строений, внук Александр Иванович Нарышкин, довольно прибыльно для себя периодически сдавал постройки в аренду. В 50-х годах XVIII столетия в одном из домов даже размещалось первое примитивное столичное казино, в котором его владелец немец Георг Фридрих Боль «проводил лотереи».

В 1774 году на этом месте располагалось «для женского полу училище», а в 1775 году Нарышкин продал свой родовой двор со зданиями на набережной реки Мойки и Большой Морской