Визит императора в Ломбардию и Венецию в конце 1856 — начале 1857 года ознаменовал поворот политики Вены по отношению к своим итальянским подданным. В ходе этого визита Франц Иосиф старался быть крайне любезным и максимально идти навстречу всем пожеланиям местных жителей. Он объявил политическую амнистию и отменил закон о секвестре. Если в Венеции прием был прохладным, то в Милане его ожидала уже гораздо более дружелюбная атмосфера. Через некоторое время император объявил, что его наместником в итальянских землях становится его брат, эрцгерцог Максимилиан (вице-король поселился в Милане). Полувоенное положение Ломбардии и Венеции было отменено. Теперь в этих краях главенствовала гражданская администрация.

Виктор Эммануил II, вопреки общепринятой практике, не удостоил вниманием визит императора в Ломбардию. Не было отправлено ни одного посыла главе соседнего государства. Ни единого жеста со стороны Турина. Это объяснялось тем, что несколько лет назад императорский двор также не отреагировал на смерть матери и супруги короля Сардинии, хотя обе были австрийскими принцессами.

На фоне этого стали показательными демонстративные знаки дружбы, которыми в это время обменивались Пьемонт и Россия. Отношения между двумя государствами быстро улучшались. В начале мая 1856 года в Турин прибыл представитель российского двора Эрнест Штакельберг со специальной миссией — поставить в известность Виктора Эммануила II о восшествии на престол Александра II и передать личное послание императора. «Мы должны быть друзьями, — сказал Штакельберг Кавуру, — потому что у нас есть интересы, не противоречащие друг другу, и общая почва для ненависти»[308]. Под «почвой для ненависти» понималась Австрийская империя, и Кавур готов был полностью подписаться под этими словами. Сардинец не стеснялся в недружелюбных выражениях по отношению к соседней стране. Король безоговорочно поддерживал в этом своего первого министра.

Летом 1856 года генерал Джузеппе Дабормида отправился в Россию, чтобы передать ответное письмо Виктора Эммануила II российскому монарху. Через несколько недель в Петербург прибыл посол Сардинии в России граф Марио ди Казальборгоне, который получил задание максимально содействовать дружбе двух государств, направленной против Австрийской империи. В том же году Россия открыла свое посольство в Турине, его возглавил тот же Эрнест Штакельберг. Представители Пьемонта присутствовали на коронации Александра II и торжественных мероприятиях, прошедших в Москве в начале сентября 1856 года.

Осенью 1856 года в Пьемонт прибыла вдовствующая российская императрица Александра Федоровна с намерением провести зиму в Ницце. 11 октября она была в Генуе. Виктор Эммануил II встретил ее на вокзале и верхом сопровождал карету высокопоставленной гостьи на всем пути до дворца. Король предложил Александре Федоровне любой из своих дворцов. Через день он участвовал в торжественных проводах корабля «Карл Альберт», увозившего императрицу на курорт.

Демонстративные выходки, подчеркнутая независимая политика (где-то с элементами провокации), укрепление отношений со всеми возможными врагами Австрии, военные приготовления, тайная борьба в итальянских государствах, нападки прессы — это был жгучий коктейль, который раздражал императорский двор и австрийское правительство.

Вместе с тем Кавур четко разграничил границы дозволенного в отношениях с Австрийской империей. Власти Сардинии не должны были переходить нормы международного права, в спокойном тоне реагировать на выпады Вены, привлекать внимание великих держав и общественного мнения ко всем сторонам отношений между двумя государствами, демонстрировать приверженность разговору на равных и желание не уступать диктату более сильной страны.

Император Франц Иосиф был недоволен и неоднократно указывал Буолю на нетерпимость сложившейся ситуации в Северной Италии. Вена шла на значительное послабление в своих итальянских землях. Вице-король Максимилиан слыл даже либералом, готовым потакать желаниям подданных. Однако за рекой Тичино находилось конституционное королевство, в сторону которого продолжали смотреть с надеждой многие ломбардцы и венецианцы.

10 февраля 1857 года Буоль отправил австрийскому поверенному в Турине графу Людвигу Паару ноту для вручения королевскому правительству. В этом документе говорилось, что император и его правительство делают все возможное для благополучия своих подданных в Ломбардо-Венецианском королевстве. Отменены все ограничения, которые могли бы хоть как-то ущемлять итальянцев. Однако пресса Пьемонта была переполнена лживыми материалами, выставлявшими законные имперские власти всех уровней в неприглядном и извращенном виде. «По правде говоря, — подчеркивал Буоль, — мое перо отказывается передать всю ту мерзость, которой кишат издания»[309]. Далее говорилось, что правительство Сардинии своими действиями потакает прессе и разжигает страсти. Например, Турин открыл подписку среди итальянцев по всему миру на закупку сотен орудий, а в столице устанавливался памятник «Пьемонтская армия», средства на него были собраны в Ломбардии. С учетом этого Вена требовала прекратить недружелюбную политику по отношению к Австрийской империи.

Кроме ноты австрийский глава правительства распорядился в тот же день опубликовать в крупнейшей миланской газете Milan Gazzetta материалы, изобличающие политику Сардинского королевства. Через несколько дней официальное издание Gazzetta Piemontese ответило на выпад Вены. В этой публикации содержался исторический экскурс, в котором перечислялись примеры вероломства австрийских властей с конца XVIII века и до Крымской войны. Подчеркивалось, что власти Пьемонта, как ведущего итальянского государства, чувствуют свою ответственность перед соотечественниками и никогда не поступятся долгом. Турин не испугают угрозы, поскольку он ощущает поддержку итальянцев и сочувствие Европы.

Через девять дней после ноты Буоля имперским властям была вручена ответная нота правительства Сардинии. В ней говорилось, что в свободной стране должна быть свобода слова, которая действует в рамках законодательства. Если какое-либо лицо, пьемонтское или иностранное, полагает, что допущено безосновательное оскорбление или злоупотребление со стороны прессы, то оно может доказать свою правоту посредством обращения в суд. В этой связи Кавур с иронией заметил: «Поскольку австрийское правительство запретило распространение пьемонтской прессы в Ломбардии, то трудно понять, как газеты могут навредить итальянским подданным императора»[310]. Далее он намекнул, что сам Буоль санкционировал недавнюю статью в миланской газете, где сравнивались министры Виктора Эммануила II с убийцами монархов, такими как Кромвель и Робеспьер[311].

В ответ на обвинения в разжигании революционной пропаганды и мятежей глава кабинета министров Сардинии ответил, что отношения монарха и народа, основанные на конституционном праве Пьемонта, лучше всего свидетельствуют о незыблемости государственного устройства королевства, которое всегда отвергало революции. Относительно памятника Кавур отметил, что он был поставлен не королевским правительством, а городскими властями Турина и знаменует собой память о доблести пьемонтской армии в Крыму. В завершение ноты Кавур подчеркивал, что никогда не переходил установленные правила вежливости и не желает отвечать претензией на претензию, иначе он мог бы перечислить множество жалоб, начиная с закона о секвестре и заканчивая высылками без предупреждения из Милана граждан Пьемонта.

В инструкции пьемонтским послам в Париже и Лондоне Кавур дал поручение