Шрифт:
Закладка:
ЦК ВКП(б) считает, что провал оперы Мурадели есть результат ложного и губительного для творчества советского композитора формалистического пути, на который встал т. Мурадели.
Как показало совещание деятелей советской музыки, проведенное в ЦК ВКП(б), провал оперы Мурадели не является частным случаем, а тесно связан с неблагополучным состоянием современной советской музыки, c распространением среди советских композиторов формалистического направления»[422].
Отдельно в постановлении досталось и музыкальным критикам:
«ЦК ВКП(б) констатирует совершенно нетерпимое состояние советской музыкальной критики. Руководящее положение среди критиков занимают противники русской реалистической музыки, сторонники упадочной, формалистической музыки. Каждое очередное произведение Прокофьева, Шостаковича, Мясковского, Шебалина эти критики объявляют “новым завоеванием советской музыки” и славословят в этой музыке субъективизм, конструктивизм, крайний индивидуализм, профессиональное усложнение языка, т. е. именно то, что должно быть подвергнуто критике. Вместо того, чтобы разбить вредные, чуждые принципам социалистического реализма взгляды и теории, музыкальная критика сама способствует их распространению, восхваляя и объявляя “передовыми” тех композиторов, которые разделяют в своем творчестве ложные творческие установки.
Музыкальная критика перестала выражать мнение советской общественности, мнение народа и превратилась в рупор отдельных композиторов. Некоторые музыкальные критики, вместо принципиальной объективной критики, из-за приятельских отношений стали угождать и раболепствовать перед теми или иными музыкальными лидерами, всячески превознося их творчество.
Все это означает, что среди части советских композиторов еще не изжиты пережитки буржуазной идеологии, питаемые влиянием современной упадочной западноевропейской и американской музыки.
ЦК ВКП(б) считает, что это неблагоприятное положение на фронте советской музыки создалось в результате той неправильной линии в области советской музыки, которую проводили Комитет по делам искусств при Совете Министров СССР и Оргкомитет Союза советских композиторов»[423].
Как говорится в тексте постановления, 10–13 января 1948 г. в ЦК ВКП(б) было спешно организовано совещание деятелей советской музыки, подготовкой которого занимался Д. Т. Шепилов, а непосредственно проводил А. А. Жданов. После сурового доклада главного партийного идеолога (однако не такого зубодробительного, как его ленинградский доклад по постановлению от 14 августа 1946 г.), присутствующие деятели – партийные и музыкальные – в течение трех дней обсуждали проблемы своей «отрасли». Кроме более чем 70 участников-музыкантов в совещании приняли участие и четыре секретаря ЦК ВКП(б) – А. А. Жданов, А. А. Кузнецов, М. А. Суслов и Г. М. Попов.
«Андрей Александрович ярко, правдиво, глубоко раскрыл организационное и внутреннее содержание всего музыкального процесса, охарактеризовал те нездоровые явления, которые тормозят развитие советской музыкальной культуры, и наметил пути ее дальнейшего расцвета»[424].
Композиторы держались достаточно дружно и критиковали себя и коллег сдержанно. Наиболее резкие слова о современной музыке, полностью разделяющие точку зрения Жданова и ЦК, были сказаны профессором Московской консерватории А. Б. Гольденвейзером:
«Когда я слушаю грохочущие фальшивые сочетания современных симфоний и сонат, я с ужасом чувствую – страшно сказать, – что этими звуками более свойственно выражать идеологию вырождающейся культуры Запада, вплоть до фашизма, чем здоровую природу русского, советского человека»[425].
На этом совещании прозвучали попытки переложить ответственность с композиторов на музыкальных критиков (что впоследствии удастся А. А. Фадееву и спровоцирует так называемую борьбу с космополитизмом).
Ю. А. Шапорин в своем выступлении говорил об идущих от критиков модернистских веяниях и констатировал, что «некоторые наши критики недостаточно ценят наше музыкальное искусство» и «допускают неверную оценку произведений»[426]. Музыковед Т. Н. Ливанова отметила, что в музыкальной критике «дело обстоит катастрофически»[427] и критика существует лишь в виде «бюро по захваливанию»[428]. Ей вторил дирижер Симфонического оркестра СССР К. К. Иванов:
«Спит наша музыкальная критика. За последние годы свелась эта критика к тому, что к некоторым нашим маститым композиторам прикрепились некоторые критики и поют им дифирамбы – только о них, только о них, а о других ни слова. ‹…› Имена таких критиков, как [Д. А.] Рабинович, Матиас [М. А.] Гринберг, [С. И.] Шлифштейн, всем хорошо известны – это те, которые покрупнее»[429].
Но поскольку основная проблема критиков, по словам Жданова, была в том, что они были «подхалимского типа»[430], то их пока не рассматривали в качестве самостоятельного деструктивного сообщества, как впоследствии было с критиками литературными. Хотя и здесь, как следует из перечисления фамилий, была намечена определенная национальная линия.
В своем заключительном выступлении на совещании А. А. Жданов коснулся пресмыкательства перед Западом:
«Что касается современной буржуазной музыки, находящейся в состоянии упадка и деградации, то использовать из нее нечего. Тем более несуразным и смешным является проявление раболепия перед находящейся в состоянии упадка современной буржуазной музыкой. ‹…› Интернационализм в искусстве рождается не на основе умаления и обеднения национального искусства. Наоборот, интернационализм рождается там, где расцветает национальное искусство. Забыть эту истину – означает потерять руководящую линию, потерять свое лицо, стать безродными космополитами»[431].
Постановление ЦК ВКП(б), как всегда, повлекло за собой и неминуемые персональные оргвыводы. В случае с постановлением об опере «Великая дружба» выбор прежде всего пал на М. Б. Храпченко – председателя Всесоюзного комитета по делам искусств. Еще на заседании 6 января Жданов спустил собак на М. Б. Храпченко и его ведомство:
«Опера готовилась в тайне от ЦК и правительства. ‹…› Мы в ЦК смотрим каждый фильм, прежде чем допустить его на экран, а тут оперу от ЦК скрыли. Разве коллектив Большого театра не заинтересован в нашей помощи – в помощи ЦК и правительства? ‹…›
Вы впустили в искусство людей, которые топчут искусство. ‹…› Если вы будете действовать так дальше, то вы забьете все таланты. Вы не даете развернуться наклонностям композитора, вы сковываете его творчество, навязываете ему так называемую “современную” музыку. ‹…› Увлечение модой – вот что характерно для Комитета. Вы поддерживаете эту музыку, но она не наша, не народная, это аристократическая музыка. Вы разделили музыку на два рода: одну для народа, в которой вы допускаете и напевность, и мелодийность, это – музыка советских песен. Другую – для “Олимпа”, для музыкальных гурманов. Комитет хочет сидеть между двумя направлениями – реалистическим и псевдофутуристическим»[432].
Поняв, какая роль отведена Храпченко, его уже мало кто защищал, в основном же его делали главным виноватым и повторяли безапелляционную точку зрения Жданова (особенно здесь старался Т. Н. Хренников); неблаговидную докладную записку Жданову подал позднее все тот же А. Б. Гольденвейзер… Лишь только В. М. Городинский (по некоторым сведениям, именно он был автором
