До меня вообще как-то с трудом доходил смысл того, что она мне сказала. То есть я, вроде бы, всё понимал, но одновременно и не совсем.

Пытался как-то структурировать в голове рассказ Лидии Васильевны. Мой отец – родственник матери. Я – плод инцеста. Он изнасиловал мать. Избил её. Он преступник и убийца. Сидит в тюрьме. Мама умерла, потому что пыталась обеспечить нам нормальную жизнь, а одной с ребёнком это практически невозможно. То есть, как бы, я косвенно виноват в её смерти. Всё понятно. Что тут не понять?

Не помню, как вышел из квартиры и оказался в машине. Взглянул на телефон, желая узнать время. Но он был разряжен. Обрывки истории, которую я только что услышал, постоянно всплывали в мозгу. Перед глазами всё плыло. Когда я прикрывал их, то передо мной вставала одна и та же картина: мужчина, как две капли воды похожий на меня (может, это и вовсе был я сам?) в пьяном угаре насилует молодую девчонку со светло-русыми волосами. Сцена настолько отвратительная, что я не выдержал. Открыл водительскую дверь и проблевался на землю.

Не это не помогло. Ощущение собственной мерзкости, отвращение к себе, к нему, и даже к ней захватило меня. Я больше не мог видеть собственное отражение в зеркале заднего вида. Мне казалось, что на меня смотрит он. Мой отец. Я вышел из машины и нетвёрдой походкой направился в близлежащий магазин. Купил бутылку водки. Потом зашёл в аптеку и купил димедрол. Смешав эти нехитрые компоненты, я выпил жгучую жидкость. Мне хотелось не проснуться. Больше никогда не открыть глаза и не видеть собственное лицо. Хотелось содрать с себя кожу, лишь бы хоть частично перестать быть похожим на человека в зеркале. Но чтобы я ни предпринял, зверя внутри себя я никак не смог бы искоренить.

Я знал. Я всегда подсознательно знал. То тёмное существо, что дремало внутри меня, и было моей истинной сущностью. Той самой, от которой я так старательно пытался откреститься весь прошлый год. Но кого я пытался обмануть? Нельзя избавиться от самого себя!

Как бы сильно вам этого ни хотелось, вы никогда не сможете перестать быть собой. Никто на самом деле не меняется. И время ничего не исправит. Как там писал Ремарк про время? «Оно не лечит. Оно не заштопывает раны, оно просто закрывает их сверху марлевой повязкой новых впечатлений, новых ощущений, жизненного опыта… И иногда, зацепившись за что-то, эта повязка слетает, и свежий воздух попадает в рану, даря ей новую боль…» В голове всплыло изображение страницы романа «Триумфальная арка» с нужной цитатой. Какого чёрта? Зачем сейчас? Иногда я просто ненавидел свою фотографическую память!

После истории Лидии всё вставало на свои места. Ненависть бабки. Пиздец. В итоге она была права на счёт меня. О, боже! Да я же порождение ада! Будь я на её месте, я бы тоже себя ненавидел. Наверное, ей стоило больших трудов держать язык за зубами всё это время.

Некоторые люди с рождения обречены на страдания. Так уж устроен мир. Разве новорожденный младенец с пороком сердца заслужил это? Те, кто говорят херню про карму просто пытаются вогнать грёбанный хаос мира в какие-то понятные рамки. Всё бессмысленно. Нет никакого смысла в страданиях. Случайный жребий падает на одних, но проходит мимо других. Мне не повезло. Меня зачло зло. И оно же продолжило жить во мне, распускаясь, расцветая всё ярче с каждым годом. Будто оно единственное и было моим настоящим родителем. А я, как следствие, его сыном. Сыном зла.

Теперь я понял то, что всегда не давало мне покоя. Я понял свою сущность. Эти странные, необъяснимые приступы ярости в детстве. Эта тяга к алкоголю и наркотикам. Нотки садизма в этом чудном букете зависимостей дополняли мой охуенный характер. Даже в своём криминальном прошлом я был похож на него. На трусливого ублюдка из чувства мести изнасиловавшего невинную девочку…

Мама… Мне вдруг привиделось её лицо… Её чудесные серые глаза. Она всегда прощала меня в детстве. Чтобы я ни натворил, она всё покрывала безусловной любовью. Каково ей было смотреть на меня и видеть его? Человека, который разбил её. Лишил мечты стать писателем. Испортил ей жизнь. Я уверен, что уже с детства напоминал его внешне. Наверное, именно поэтому бабка возненавидела меня с нашей самой первой встречи. И она была права! Удивительно, но всё это время она была права на мой счёт. Никогда не забуду её слова на похоронах матери: «Ненормальный. Такой же урод, как и отец!». Тогда я всё ждал, что папаша явится за мной и спасёт. Мама зачем-то внушила мне мысль о том, что мой отец был приличным человеком. Неужели можно так сильно заблуждаться?

Мысли потихоньку стали ускользать от меня… Приятное забытьё обволакивало. Конечности онемели, голова стала лёгкой. Все мысли были вытиснуты из неё странным холодным отупением. Я был несказанно благодарен. Рад этому онемению души и тела. Мне больше никогда, никогда в жизни не хотелось чувствовать. Хотелось просто закрыть глаза и больше не просыпаться. Быть может, мне это удастся? Умереть от передоза – не самая плохая смерть. Наоборот, достаточно приятная. Совсем не та смерть, что я заслужил.

ГЛАВА 80. Кирилл

40 часов спустя.

Кира обнимала меня. А я совсем ничего не чувствовал. Точнее не так. Я ощущал опустошение. Теперь я знал, что опасен для неё. Не так, как раньше, когда я думал, что могу исправиться, стать другим. Тогда я просто полагал, что ей было бы лучше держаться от меня подальше. Но подсознательно я всегда возвращался к ней своих мыслях и разрешал себе продолжать обладать ею, пусть даже только у себя в голове. Но теперь… После всего того, что я узнал за прошедшие сутки. Я был абсолютно уверен, что погублю её. Больше не доверял себе. Я себя не контролировал.

Мои психические проблемы заиграли новыми красками, когда я узнал о своём происхождении. Я просто невменяемый человек. Кто знает, когда в очередной раз выстрелит это вечно заряженное ружьё моей охренительной наследственности? По сути, мы с Кирой повторяли судьбу моих родителей. Пусть и не так, как мой отец, но я применял к ней насилие. Да, я никогда не насиловал её сексуально – она всегда отвечала взаимностью – но я, всё же, убивал в ней жизнь. Принуждал. Подавлял. И то, ради какой цели я делал это в прошлом, меня ничуть не оправдывало. Даже