— Животное, — бью кулаком в плечо. Но в гостиную убегаю улыбаясь от уха до уха. Он меня любит!

И мы с Озёрским съезжаемся! Ихууу!

34

— Ну, Озёрский! Ну, держись! Я тебе устрою, засранец! — безмолвно шепчу губами, но очень выразительно стреляю глазами и грожу кулаком. А он в ответ лыбится, скотина!

Не выдерживаю и пытаюсь отобрать у него телефон. Не выходит. Он ловко уворачивается, продолжая прижимать смартфон к уху. Все что мне остается так это топнуть ногой от бессилия. Хотя… можно же и врезать ему. Сначала атакую живот, потом плечи. Но достигнуть цели не удается. Вы посмотрите юркий какой.

— Да… Да… Конечно, полностью с вами согласен… С огромным удовольствием, Александр Михайлович. Я вас понял. Всего доброго.

С бесячей улыбкой завершает разговор и гордо распрямляет грудь. Еще бы кулаками по ней помолотил и был бы вылитым самцом гориллы.

— Ты что наделал?

— Познакомился с твоим отцом, Рыжик. Он, кстати, очень недоволен тем, что ты живешь со мной и не сообщила родителям об этом, — укорительно качает головой.

— А то я не знаю! — рявкаю и швыряю в него диванную подушку, но опять мимо. — Папа у меня молодой, но очень консервативный. Эту новость я должна была сообщить ему сама.

— И когда ты собиралась это сделать? — иронично изгибает бровь, заставляя тем самым кровь закипеть по новой. — За день до свадьбы? Или до родов, или перед пенсией.

— Что за бред? Я же говорила, что поеду к ним на Рождество и все расскажу, — пыхчу гневно, стараясь скрыть легкий шок от его слов. Свадьба, роды, пенсия. У него я смотрю далеко идущие планы.

— Себе-то хоть не ври. Ты бы придумала кучу причин этого не делать, как, например, наплела мне с три короба о том почему мне не стоит ехать к ним на праздники с тобой. А потом продолжала бы им врать и мучиться при этом чувством вины за ложь, каждый раз разговаривая с ними по телефону.

Шквал ругательств так и норовит сорваться с губ, но глотаю нецензурную брань от удивления. Он настолько хорошо меня знает? Или это я такая предсказуемая?

— И все равно ты не имел права принимать звонок! Мне что теперь телефон без присмотра нельзя оставлять? Это нарушение личных границ. Я же не лезу в твой мобильный!

— Рыжик, знаешь, по началу было прикольно быть твоим маленьким грязным секретом, но так продолжаться не может. Была проблема и я ее решил. Возможно слишком радикально, но с тобой иначе не выходит. Можешь ругаться и дуться сколько влезет. Главное к завтрашнему утру будь бодрячком.

— А что завтра утром? — спрашиваю вкрадчиво, предчувствуя недоброе. Уж слишком довольная у него мина.

— Твои родители ждут нас в гости. Утром выедем пораньше. К обеду доберемся.

— Да ты… ты… охренел совсем?

— Лада, я думаю тебе нужно обратиться к психологу.

— Что, прости? — я аж крякаю от неожиданности.

— Ты раздуваешь из мухи слона. Что такого, что мы живем вместе? Ты совершеннолетняя, я тоже. Мы уже больше месяца живем вместе. Живем. Отныне это и твой дом тоже. А ты до сих пор ведешь себя так, словно приехала временно перекантоваться у другана.

— Это не правда!

— Ты же даже лишний раз к вещам боишься притронуться и все время спрашиваешь — а можно то, а можно это? Из этого я делаю вывод, что ты несерьезно относишься к нашим отношениям и совместному проживанию.

— Эм… ну… я… воспитанная просто.

— А со стороны выглядит так будто ты ждешь, что я тебе вот-вот на дверь укажу.

Ненавижу его проницательность. А когда он вот так со мной говорит чувствую себя бестолковой, истеричной малолеткой. Я успокаиваю себя тем, что он все-таки старше, а еще по сути это первые мои серьезные отношения. И все равно неприятно.

— Рыжик, — медленно подкравшись прижимает к себе. — Думаю у тебя проблемы с доверием. Я обожаю в тебе все, но с этим мириться не стану.

— Почему именно с этим?

— Из-за отсутствия доверия возникает та часть проблем, которая меня вымораживает больше всего. Излишняя подозрительность, ожидание предательства, беспочвенная и маниакальная ревность.

— Я не твоя Владлена, — обидно, что он даже в мыслях допускает, что мы хоть в чем-то похожи с той ненормальной.

— Знаю. Но ты до сих пор осторожничаешь со мной. Меня это признаться расстраивает. До переезда ты не была такой тихой скромняжкой. Ты словно угасаешь рядом со мной.

— Это не так. Я очень счастлива с тобой. И я тебе доверяю. Но больше так не делай. Я должна была сама сказать родителям. Папа сильно разозлился?

— Ну-у, особо радостным его голос мне не показался.

— А ты чего ждал? Они небось там нервничают теперь. Считают тебя домашним тираном.

— Только потому что я принял за тебя звонок? — усмехается недоверчиво.

— Ты просто не знаешь моих родителей, — теперь уже улыбаюсь я. Зловеще и кровожадно.

* * *

Озёрский очевидно последний человек, которого мои родители ожидали увидеть за накрытым столом в зале нашей небольшой хрущевки. Однако робеть тут перед ним никто не собирается. Должность генерального директора крупной инвестиционной компании только добавила градус напряжения и мрачных подозрений. Это я отчетливо вижу в глазах папули, который неодобрительно поджимает губы.

Еще несколько часов назад, когда мы с Озёрским были в пути мама заверяла по телефону, чтобы я не переживала из-за отца и обещала оказать всяческую поддержку молодым, но теперь сидит с таким лицом, будто я в дом накрашенного мужика в платье привела. Пытается быть вежливой, но при этом не знает куда деть глаза и как скрыть недовольство моим выбором.

Мне казалось, что я достаточно внятно объяснила Кириллу причину, по которой скрывала от родителей сожительство со взрослым, состоятельным мужчиной.

Я ведь не спроста любила ездить к бабушке с дедушкой. Там я была свободна от излишней опеки родителей. Бегала, прыгала, проказничала наравне с остальными детьми и даже похлеще. А вот дома… мама лишний раз форточку при мне не открывала.

Родители у меня классные, у нас очень близкие доверительные отношения. Но дело в том, что я единственный ребенок. После моего рождения родители пытались завести еще детей, но не вышло. Вот и тряслись надо мной всю жизнь, будто я хрустальная.

А мне всю жизнь им и всем вокруг хочется доказать обратное.

Они и сами осознают насколько перегибают порой, да толку мало от их понимания.

Мне до сих пор жутко вспоминать те дни, когда