Стою и даже не предпринимаю попыток вырываться. Слишком крепко держит в своих объятиях.

— Да скажи, как есть. Ты просто был слишком занят Алиной, чтобы…

— Рыжик. Я полетел в Питер на мальчишник, потом невеста с подругами к нам присоединились. Алина сестра невесты. У нас с ней никогда ничего не было. Мы с детства дружим.

Из груди рвется тяжкий вздох. Звучит складно, но верится с трудом.

— Кстати, свадьбу играть будут здесь. В эту субботу. Пойдешь со мной и сама убедишься. Она, кстати, еще на благотворительном вечере поняла, что я запал на тебя. Ненавижу ее проницательность.

Ох, уж этот Озёрский. Все нервы мне вымотал. И парочкой предложений унял боль, саднящую в области сердца. Чувствую, как внутренности отпускает напряжение, которое терзало меня несколько дней. И следом тишину разрывает до неприличия громкое урчание живота.

Неандерталец даже не думает делать вид, будто не услышал. Смеется. Так себе из него джентльмен. Но длится это недолго. Озёрский зарывается пальцами в мои волосы на затылке, не оставляя мне возможности увернуться целует так, что колени подгибаются.

— Пойдем, Рыжик, накормлю тебя, — хватает за руку и тянет к выходу. Делаю шаг и нерешительно выдергиваю ладонь. — Ну, что опять?

— Там же сотрудники наверное уже вернулись. Не хочу, чтобы нас видели вместе.

— В каком смысле? — недобро щурится.

— Не хочу, чтобы про нас болтали всякое. Давай пока сохраним наши отношения в секрете.

— Рядом идти-то можем? — Озёрский закатывает глаза, но все же согласно кивает.

— Можем.

— Тогда вперед. Хоть задницей твоей полюбуюсь.

32

— Или все-таки это? — выхожу из примерочной в очередном платье. После работы Озёрский таки утащил меня в торговый центр за новым вечерним платьем.

Я долго отбивалась, но в итоге согласилась, чтобы он купил мне платье на свадьбу. Как бы я ни старалась, но мой парень… ох, до сих пор не верится, что Кирилл Озёрский мой парень. Мамочки! В общем, он понял, что я сильно нервничаю и переживаю из-за предстоящего знакомства с его друзьями. Пришлось сознаваться — я действительно боюсь, что меня не примут.

Они же все мажоры, родились с золотыми ложками во рту. Мало ли какие у них могут быть предубеждения. Я не москвичка. Влиятельной родней похвастаться не могу, счетами в банке тоже. Живу в съемной квартире, в старой хрущевке. Красочными фотографиями из путешествий в моих соцсетях и не пахнет. Я всего дважды была за границей. В Турции и Греции, и оба раза с родителями. Никогда не стыдилась себя, и сейчас тоже ни в коем случае не принижаю свою ценность, как человека. Но страх стать белой вороной в их обществе отчего-то страшит.

Озёрский клятвенно утверждал, что его друзья подобным снобизмом не страдают, им вообще пофиг на статус и регалии. А ему плевать на чье-то мнение в принципе. Это безусловно согрело мне душу, но волнение никуда не делось. Поэтому Кирилл и настоял на шопинге, надеясь отвлечь меня от напрасных переживаний. В итоге его план провалился. Теперь я еще из-за платья парюсь.

Да, теперь я стараюсь даже мысленно обращаться к нему по имени. Кирилл. Красивое у него имя. Характерное. Хотя неандерталец ему тоже вполне подходит.

Вернувшись из Питера этот гомо эректус сразу после работы силком утащил меня в свою пещеру и не выпускал. Но я не жалуюсь и в общем-то не особо сопротивлялась.

Наконец, Озёрский отрывает взгляд от телефона и устало вздыхает.

— Рыжик, ты и в этом платье хороша.

— Ну, тебе трудно что ли нормально оценить? Сам же меня сюда притащил!

— Ладно. Мое мнение — бери самое первое.

— А не слишком? — первое платье безумно красивое, но и нещадно дорогое.

— Слишком много времени мы тут торчим, Лада. Клянусь, Рыжая — еще минута и я скуплю все платья, и вдобавок тебя прямо в примерочной трахну.

Судя по яростному блеску в глазах, это не пустые угрозы.

— Ладно-ладно. Закругляюсь. Ты прав возьму то первое.

— Аллилуйя!

Вообще Кирилл со вчерашнего дня вел себя, как самый милый на свете пупсик. Но сегодня он не в духе и чует моя многострадальная задница, дело в моем увольнении.

Да. Несмотря ни на что я приняла окончательное решение уволиться.

Рядом с ним меня слишком сильно штормит от одного чувства к другому. Сейчас я дрейфую на волнах, наслаждаюсь каждым вздохом, но кто знает, что будет завтра. Я должна в первую очередь думать о себе и своем будущем.

Ведь если, что-то не сложится между нами он по-прежнему будет генеральным директором крупной компании, а я останусь ни с чем. Без парня и без работы.

Кирилл принял эту новость в штыки и мы почти поругались. Но обошлось. На этот раз. А сколько еще стычек будет между нами?

Я вот уже и забыла об этом, а он до сих пор дуется на меня. Вон, как рычит.

* * *

— Что за неугомонная девчонка, — бубнит Кирилл одеваясь. Боже, какой же он скряга. Даже после секса нашелся повод поворчать.

— Я серьезно. Нормально я доеду. Такси вызову супер-пупер бизнес.

Оставаться еще одну ночь у Озёрского я уже не могла. Мне надо домой. Мне нужны мои вещи.

— Да, щас. На улице второй час ночи, — хватает ключи от машины, и уже ждет меня у порога.

Улыбка растягивается до ушей. Ну и пусть ворчит, зато беспокоится обо мне. Ныряю к нему в подмышку и жмусь всем телом. Он издает недовольный вздох, но губы предательски его выдают. Складываясь в довольной ухмылке.

Терпеливо жду на лестничной площадке, когда он закроет дверь. Слышу, как за спиной открывается лифт.

— Кир… Кирюша, — тянет женский голос.

Голос смутно знакомый, резко оборачиваюсь и вижу Владлену его бывшую невесту. Недоуменно перевожу взгляд на своего парня. Он мой!

— Бля-я, — плечи Озёрского обреченно опускаются. — Все-таки придется продавать квартиру, — едва не стонет он.

— Кто это? — визгливо вопит девушка, с презрением тычет в меня пальцем.

Отвечаю ей тем же — высокомерно оглядываю с ног до головы. От того лоска, что укрепился в моей памяти со времен Греции не осталось и следа. Выглядит она откровенно плохо. Тушь размазана, волосы взлохмачены. Шикарный наряд сидит криво, ноги норовят разъехаться в разные стороны, а на этаже уже не продохнуть от паров алкоголя.

— Да еб твою мать, — Озёрский даже не отвечает ей, клацает по телефону и прикладывает к уху, попутно открывает дверь квартиры. — Заходи, — кивает бывшей.

Мой рот недоуменно раскрывается, но я молчу, хлопая глазами. Эта мадам вздергивает