мыслей, как дыхание. Еда и сон. Он одновременно был с ней и не был, она остро ощущала, когда его не оказывалось вблизи, и испытывала чувство, будто становится целой, когда он находился рядом.

Для такого сильного человека он был очень нежным. Когда его руки, его губы касались ее, он вел себя так, словно боялся, что она разобьется на крошечные осколки, если он прижмет ее чуть сильнее. Их ночи были и оставались наполненными ослепительной страстью, ибо он был невероятно терпеливым любовником, получавшим настоящее удовольствие от того, как она отвечала на его ласки. Но лучшими были тихие часы после занятий любовью, когда он прижимал ее к себе и они, уставшие и довольные, засыпали вместе. Она лежала в его объятиях и забывала обо всех заботах, печалях и бедах. Она лишь чувствовала себя прекрасной, желанной и в полной безопасности.

В полной безопасности. Ей пришлось приложить немало усилий, чтобы взять себя в руки и прогнать слезы. Она прекрасно знала, как на самом деле этого мало в мире. Знала, сколько самых разных опасностей угрожает королевству — и одна-единственная ошибка может стать роковой. Она не могла допустить, чтобы чувства помешали ей принимать правильные решения.

Даже если ей этого очень хочется.

Она курсор. Она поклялась в верности Короне, она служит Астелии, ей доверены ее самые страшные тайны, которые она должна охранять от вероломных врагов королевства. Долг требует от нее жертв, чтобы другие могли чувствовать себя свободными и в безопасности. Она уже давно отказалась от спокойной жизни. А теперь долг требует, чтобы она отказалась и от любви.

А требует ли он этого?

— Я подумаю над твоими словами, — тихо сказала она Бонуло.

— Хорошо, — ответил он.

— Но сейчас не время для подобных вещей, — сказала Кэлен. Ее чувства уже отвлекли ее от дела. Ей требовалось больше знать про врага, с которым им предстояло встретиться, и Бонуло был единственным источником сведений о нем. — У нас имеются более важные проблемы.

— Да, имеются, — не стал спорить с ней Бонуло. — Древний враг. Скверна в глазах Единственного.

Кэлен перевела взгляд с Марата на солнце и, нахмурившись, снова посмотрела на вождя.

— В глазах Единственного? Ты имеешь в виду солнце?

Бонуло удивленно на нее посмотрел.

— Солнце, — повторила Кэлен и показала на небо. — Ты ведь его называешь Единственным, верно?

— Нет, — сказал Бонуло, и в его голосе прозвучал смех. — Солнце — это не Единственный. Ты не понимаешь.

— Тогда объясни мне, — в отчаянии попросила Кэлен.

— Зачем? — спросил Бонуло.

Вопрос был совсем простым, но за его словами она уловила нечто такое, что заставило ее хорошенько подумать, прежде чем ответить.

— Я хочу понимать вас, — сказала она. — И больше знать про тебя и твой народ. Что делает вас такими, какие вы есть? Что у нас общего и какие между нами различия?

Бонуло поджал губы, потом кивнул, словно отвечая самому себе, и повернулся, оказавшись лицом к лицу с Кэлен и скрестив ноги. Он сложил руки на коленях и через пару мгновений заговорил голосом, напомнившим ей ее лучших наставников в Академии.

— Единственный — это все вещи. Да, он является солнцем. И лучами, освещающими деревья. И землей, и небом. Он дождь весной, лед зимой. Он огонь и ночные звезды. Он гром и тучи, ветер и море. Он олень, волк, геардос. — Бонуло положил свою громадную ручищу себе на грудь. — Он — это я. — Затем он потянулся к Кэлен и прикоснулся пальцем к ее лбу. — И он — это ты.

— Но я видела, как представители твоего народа говорили о Единственном и показывали на солнце.

Бонуло помахал рукой.

— Ты Гай?

— Нет, разумеется, — ответила Кэлен.

— Но ты ему служишь, ты поклялась ему в верности, так? Ты его посланница? Его помощница? А временами ты действуешь от его имени?

— Да, — подтвердила Кэлен.

— Так же и с Единственным, — пояснил Бонуло. — Солнце дарит жизнь, так же как это делает Единственный. Солнце не Единственный, но таким способом мы показываем ему свое уважение.

Кэлен тряхнула головой.

— Я никогда не слышала ничего такого про твой народ.

Бонуло кивнул.

— Мало кому из астелианцев это известно про нас. Единственный — это все, что есть, все, что было, и все, что будет. Миры, небеса — это все часть Единственного. Каждый из нас — часть Единственного. Каждый из нас, имеющий цель и обязательства.

— Какую цель? — спросила она.

— Геардос должен копать, — улыбнувшись, ответил Бонуло. — Волк — охотиться. Олень — убегать. Орел — летать. Мы все рождены ради определенной цели, астелианка.

— И какова твоя цель? — спросила она.

— Как и у всего моего народа, — сказал Бонуло. — Учиться. — Он, почти не отдавая себе отчета, положил руку на спину уверенно шагающего вперед геардоса. — Каждый из нас чувствует зов других частей Единственного. Мы растем рядом с ними. Начинаем чувствовать то, что чувствуют они, узнаем то, что они знают. Геардос считает, что ржавое железо, которым вы обвешены, омерзительно воняет, астелианка. Но он улавливает запах зимних яблок в фургоне и думает, что должен получить