Отбытие во владения Степана Ивановича Кучки я откладывал два раза. Уже и декабрь начался, и снежный покров, на радость озимым хлебам, установился… А я все не спешил решать свои проблемы с зарвавшимся боярином. И дело здесь не в моей решительности, ее-то, как раз, хватало. Вопрос стоял в том, чтобы синхронизировать свое отбытие к боярину Кучке с тем, как начнет действовать Юрий Владимирович. А вот князь, будто бы и не решался. При том, что до весны была взята пауза по делам рязанско-муромским, так что у Ростовского были развязаны руки.

Свои соображения, что можно заполучить для Братства от свары боярской и князя Юрия, я высказала воеводе Ивану Ростиславовичу. Он несколько скептически отнесся к моим идеям, но по мере того, как я приводил доводы, задумка уже не казалась такой авантюрной и сложно осуществимой. Причем получилось даже так, что и я сам себя окончательно убедил, что ничего сложного в плане нет, может только Улита-Ульяна.

Когда был определен план интриги Братства во время свары в Ростовского-Суздальском княжестве, получилось суммировать мои и воеводы разведывательные возможности и силы, чтобы разузнать все, что нужно. Информация — наше все! Без четкого понимания сущности событий и не зная их последовательности, нечего свой нос совать в усобицу. Даже если и сильно хочется навредить зарвавшемуся боярину

Просто прибыть в Кучково с дарами и угодливой улыбкой, — это не сделать ровным счетом ничего, или даже унизиться, поставить под сомнение честь не только свою, но и Братства. А в Уставе, с моей подачи, слово «честь» далеко не на последнем месте. Я вводил понятия чести, стараясь адаптировать систему века восемнадцатого под существующие реалии. И честь христианского брата — это о-го-го! Но только в том случае, если она блюдется. Иначе и Устав и любые начинания — будут обесценены.

Мне будет сложно лавировать с пониманием чести и достоинства во время общения с Кучкой. В сущности он уже бросил вызов Братству, когда стал перехватывать и потенциально наших людей и немалое количество обозов, которые устремлялись в стан воеводы. Это очень серьезные ресурсы, могущие значительно укрепить Братство, а теперь они укрепляли боярина. Кучка пошел ва-банк, начав рэкет на торговых путях.

Так что с боярином нужно решать, быстро и жестко. При этом, хотелось не только с ним, а еще и с другим участником свары… Но об этом даже думать не стоит, опасно, мало ли, мысли материализуются раньше, чем появится возможность для реализации и таких помыслов.

В Ростов, в том числе и с разведывательными целями, был отправлен Спиридон. Он и так собирался, так сказать, на «мастер-класс» к старику епископу Ефрему, а тут еще и оказия приключилась решить и другие задачи, не только свои, церковные. На Спирку я возлагал большие надежды, планировал, что он сможет своим пытливым и любопытным носом разнюхать информацию.

В этом мире секретность — дело условное. Можно напрямую не говорить, что и как планируется, но слишком много существует явлений и необходимых действий, для осуществления масштабных мероприятий. К примеру, если в Ростове начали из сенных доставать сено, а цена на овёс резко выросла, то все — поход вот-вот начнется. И таких признаков, определяющих и масштаб мероприятия и его срочность, весьма много.

Нужно было узнать всего две, нет, три вещи: собирается ли Юрий покарать своего главного смутьяна-боярина, если да, то когда. Еще важно, какими силами собирается это делать. Но главный вопрос, когда именно, для синхронизации и осуществления своей интриги, нужна точная дата выхода ростовско-суздальской дружины.

И вот, когда были получены ответы на эти вопросы, я и собрал свою усиленную сотню, точнее двести семь ратников, и отправился в Кучково. Такое количество воинов объяснялось тем, что воевода Иван Ростиславович выделил мне три десятка, по его словам, самых умелых воинов. Да, это были личные гридни воеводы и часть иноков-воинов, которые не так давно появились в Братстве, но, в которых Иван Ростиславович, по известным ему причинам, не сомневается.

Зачем так много? А нужно… По крайней мере, уже такими силами я мог бы думать о том, чтобы самому пробовать на прочность боярина. Но не для того моивоины шли на вотчинные земли Кучки, чтобы схлестнуться лицом к лицу с боярской дружиной, сильной, если мерять по количеству и по экипировке.

Разведка же велась не только в отношенииростовского князя, нужно было как можно больше знать и о боярине Степане Ивановиче Кучке. Так что пришлось посчитать на его землях «головы в шлемах». Почти четыре сотни ратников — это много, даже слишком много для боярина. Прибавить сюда еще и то, что Степан Иванович может созвать и ополчение, так как удивительно, но факт, его тут любят и уважают, получается очень серьезная сила. За такое увеличение дружины, к слову, на которую не так, чтобы и имел право Кучка, уже можно бить боярина.

Это должен был понимать и сам Кучка, потому, чтобы не быть съеденным князем, решил сам стать хищником. И все шансы на это у него есть… были. Если бы бунт жреца еще продолжался, а половцы и мордва, призванные рязанским князем Ростиславом на русские земли, вели себя более активно и больше грабили и убивали, то и Кучка добился бы всего, что запланировал и, вероятно, и то, о чем только мечтал.

Я думал, где столько воинов нашел Степан Иванович и пришел к выводу, что часть из тех бойцов, которые устремились в Братство, посчитав дело выгодным, оставались у боярина. Он стал своего рода фильтром, который не пропускал дальше на земли Братства всякого рода авантюристов и мыслящих, что Братство — это про деньги.

— Холодно. Костер бы распалить. Самим согреться, да живность отогреть, — ворчал Геркул.

— Что, грек, не привычны тебе мороза такие? — усмехался я, так же, то и дело, постукивая зубами от холода, но стараясь не показывать своего дискомфорта.

Геркул, он же Геркулес, или Геракл, был греком и да, по его словам, такие морозы впервые ощущает. А на самом деле на воздухе не более десяти градусов минусом. Вот только мы шли по кромке леса, рядом с длинным полем, и ледяной ветер со стороны полей пронизывал до костей. Не будь такого ветра, так и нормально все было бы, шкуры должны были согревать. А