В степях было неспокойно, и виной тому опять были ченжеры. Совместно с теми племенами цакхаров, которые признавали их власть, латная конница имперцев обрушились на мелаиров. Те, кто уцелел от меча ченжеров, ушли на полдень заката, укрывшись в каменистых безводных гоби и ещё дальше – среди отрогов гор Тан-ла. Цакхарский бек-хан Гихек, не подчиняющийся никому и ничему, вышел против них с ратью в несколько тысяч всадников. Но после жестокого и упорного боя, его плохо вооружённые, легкоконные воины были разгромлены, и он также был вынужден откочевать подальше от границ империи, лишь изредка беспокоя своих врагов набегами на пограничные земли.

Цакхарские племена разделились. Часть из них, подобно Гихеку, укрылась среди просторов степей и пустынь. Они промышляли грабежом караванов и кражей коней. Другие, этих было большинство, предпочли заключить договор с Империей Феникса и, откупившись, стать её данниками и союзниками. Они, пользуясь поддержкой ченжеров, стали постепенно продвигаться на полночь, к границам кочевий кудунов и орхай-менгулов, вытесняя дальше на закат последние остатки племён данланов и мелаиров.

Бохорул надеялся, что враг не сможет прийти в его кочевья, расположенные в самом сердце степей. Но за два последних месяца границу стали пересекать не только одиночные семьи, спасающиеся от надвигающейся войны, но и целые курени из кочевий мелаиров, данланов и даже цакхаров. Вот потому-то он собрал в своей ставке не только своих военачальников, но и родовых нойонов коттеров, оставшихся без хана.

Коттеры были нужны Бохорулу. Нужны как воины, ибо их сила и умение воевать, не шли ни в какое сравнение с другими народами, населявшими степные просторы. Даже упорные в битве данланы, чьи копья и сабли остры, а кони не хуже орхай-менгульских, и те уступали коттерам.

Пока был жив его друг хан Хайдар, Бохорул не предпринимал никаких действий в отношении своих воинственных соседей, живущих на полночь от его ханства. Но сейчас, после того как тот умер, всё изменилось. В глубине души хан лелеял надежду подчинить своей власти «детей Рыси». Если бы они оказались под его высокой рукой, то он бесспорно бы стал единовластным владыкой степи, и тогда никто бы не смог противостоять его воле. То, немногое, что он перенял именно от коттеров, позволило возвысить его народ и даже успешно противостоять Империи Феникса.

Сейчас вождь орхай-менгулов восседал на троне, стоявшем на возвышении, укрытом белым войлоком. По левую руку хана сидел его зять нойон Моянчур и нойоны Амбалай с Нарангеном, под началом каждого из которых находился тумен воинов. Справа от Бохорула разместились четыре нойона коттеров, в числе которых был Арвед, которые прибыли в Арк-Орду по просьбе хана орхай-менгулов. Сегодня их пригласили для того, чтобы узнать, какие вести принесли послы кагана табгаров.

Двое караульных, поддерживая входной полог, провели послов войти в просторную, крытую новыми цветными войлоками юрту. Было видно, что табгары действительно торопились. Даже, возглавлявший посольство, бек-хан Учжуху, и тот не переменил халата и не стряхнул дорожную пыль с гутул.

– Владетель улуса гуз-дадов – высокородный бек-хан Учжуху! И старейшины племени табгаров! – громко возвестил нойон-тысячник, которому Бохорул поручил встретить посольство.

Хан смотрел на прибывших долгим немигающим взглядом, на табгарских послов. Он хлопнул в ладоши. Как добрый хозяин, Бохорул обязан был проявить гостеприимство. В юрту скользнул баурчи, за которым следовали трое слуг, неся подносы с едой и питьём. Они бесшумно расставили все на широком низком столике и с поклонами удалились.

– Проходите. Будьте гостями у моего очага,– Бохорул сделал приглашающий жест в сторону столика, на котором стояли чаши с кумысом.

Бек-хан Учжуху выдвинулся вперёд, приложил ладонь к сердцу и поклонился хану и сидящим рядом с ним нойонам. Он снял себя островерхий железный клёпаный шлем, украшенный чёрным конским хвостом, и расстегнул пояс с висевшим на нём боевым ножом.

– Да не оставит вечное небо тебя своими милостями, хан Бохорул. Пусть не оскудеют травой твои пастбища, а табуны и стада будут неисчислимы. Прости, но мы принесли тебе чёрные вести.

Тяжко вздохнув Учжуху умолк. Его взгляд уперся в дорогой, расшитый затейливыми узорами, маверганский ковёр, покрывающий юрту хана. При этих словах, окружавшие Бохорула старейшины и нойоны обоих племён переглянулись между собой.

– Гость в юрте – радость хозяину! – как ни в чём небывало, произнёс Бохорул.– Сначала выпейте кумыса и подкрепитесь с дороги, а дела подождут,– добавил хан орхай-менгулов. Жестом гостеприимного хозяина он обвёл круг рукой, в которой держал чашу с кумысом.

Учжуху и сопровождавшие его старейшины табгаров присели за столик. Бохорул поднял свою чашу повыше и пожелал здоровья и удачи всем присутствующим в его юрте.

– Твоё гостеприимство равно твоему благородству, хан Бохорул,– произнёс Учжуху, вытирая рот и усы рукавом халата.– Благодарим тебя за встречу, но просим извинить нас, ибо наше дело не терпит отлагательства.

– Говори, высокородный бек-хан.

Учжуху поднял лицо к хану и ровным голосом начал рассказывать о судьбе посольства. Иногда он умолкал, с тревогой вглядываясь в непроницаемые лица находившихся здесь коттерских нойонов. Если бы, не их присутствие, то он чувствовал бы себя гораздо уверенней. Те, сохраняя невозмутимый вид, сидели, держа в руках посеребрённые чаши с кумысом, и вслушивались в голос посла.

Арвед, услышав о судьбе посольства Джучибера и Белтугая, разволновался и так крепко стиснул чашу с кумысом, что побелели костяшки пальцев. Внутри у него всё дрожало от возбуждения, но он изо всех сил старался соблюдать хладнокровный вид. Великое небо, неужели задуманное ими с Суджук-нойоном дело удалось? Он невольно скосил глаза на сидящего рядом с ним Кранчара, а потом обежал взглядом лица остальных присутствующих – не заметил бы кто его волнения.

Нойон наянкинов, слушая бек-хана гуз-дадов, наливался тихой яростью, но изредка быстро-быстро пересчитывал пальцы на левой руке, чтобы не давать выход своему гневу. Хан Бохорул чуть наклонился вперёд, сжимая подлокотники трона. Амбалай глядя на табгаров, хмуро улыбался,