треснула и я отправился в полёт, приземлившись прямо в чёртов ручей, застряв в тамошней жиже по самый пояс. И если вы подумали, что по пояс это значит ногами вниз, то вы очень ошибаетесь. В принципе на этом история моей жизни могла бы вот так нелепо и закончится, я бы так и утонул в этом доисторическом болоте, которое и болотом назвать стыдно, если бы не эта чёртова гусеница, которую, видимо, я очень разозлил и она не поленилась залезть вслед за мной в эту жижу, схватить меня свои жвалами между ног, выдернуть оттуда, как морковку из грядки и ещё раз изрядно помотав из стороны в сторону швырнула снова, к счастью в этот раз попав в мной на сухой участок почвы. Я попытался протереть глаза, но пока я торчал в болоте, начерпал полную каску болотной жижи и теперь она стекала мне на лицо заливая его полноводным потоком. А затем меня переехало гусеничным трактором или, по крайней мере, мне так показалось. Немалый вес придавил к земле, а многочисленные лапы, более похожие на костяные шипы пробежались по моему телу, оставляя в нем внушительные вмятины. К моему крайнему неудовольствию после этого нехорошая тварь решила остановиться прямо на мне, а через секунду к ее немалому весу добавился еще довесок, судя по доносящимся воплям, равняющийся весу некоего Зубра, который топтался по мне, как по паркету и ощущался моим измученным телом, не как благородный зубр, а как последний плешивый и блохастый парнокопытный лось. Я попытался возмутиться, но мой возмущенный вопль заглушило навалившееся сверху бронированное тело и полившаяся в рот болотная грязь. Пришлось заткнуться, проглотить и то и другое и ждать чем все это закончится.

Не заканчивалась это довольно долго, и я стал уже подумывать не вернуться ли мне назад в будущее, но вспомнив какой там нас ждёт приём, предпочёл терпеть эти издевательства и в конце концов они закончились.

— Рок, ты там живой?

Ответить я не смог, но, видимо, продемонстрированный оттопыренный средний палец убедил напарника, что я ещё частично жив.

— Ща, ща, не ругайся, погоди немного, уж больно тяжеленная хреновина, сейчас я тебя освобожу.

Раздалось кряхтение и навалившийся на меня груз исчез. Я быстро крутанулся, выбираясь из-под поднятого тела, выдал не слишком длинный список всех известных мне ругательств, одновременно выгребая из глазниц впрессованный туда долбаной тварью чернозём.

— И не говори, — согласился со мной Зубр, — чёртова сороконожка еле её добил.

— Ни хрена это не сороконожка, — покачал я головой, — у неё ног шестьдесят не меньше.

— А ты откуда знаешь?

— Можешь пересчитать вмятины на моем теле, поверь я прочувствовал их все до единой.

— Погоди не три глаза, я сейчас бревно подтащу доползёшь до ручья, умоешься хоть.

Водные процедуры заняли минут десять и, как неудивительно, за это время нас больше никто не захотел сожрать. Мне-то почему-то всегда казалось, что стоит человеку попасть во времена динозавров, и жить ему там минуты полторы от силы, ан нет, тут было довольно спокойно, то ли от того, что динозавры здесь не существовали пока ещё даже в планах, то ли от того, что основные хищники в этой местности были насекомые, а те, несмотря на то, что имели гигантские по отношению к нашим современникам размеры, но против человека были мелковаты.

Пока мы умывались, на плеск воды налетела целая стая гигантских стрекоз с размахом крыльев в метр, с загребущими лапками и внушительными жвалами, но пару раз получив сухой веткой по своей пучеглазый морде, те, несмотря на отсутствие мозга, все поняли и улетели охотиться на более доступную добычу. Рубить мечом я их не стал, по причине полной бесполезности этого действа: ни за первого паука, ни за сороконожку нам никакого опыта не дали, но с многоножки можно было хотя бы было снять панцирь, а с пустоголовых стрекоз кроме крыльев на опахала, и взять-то было нечего. Хотя как раз опахала бы нам и не помешали, несмотря на раннее утро, жара стояла такая, что и в одной футболке можно было свариться, а уж бронештанах и бронежилете жарко было как в сауне.

Я отполз от ручья со скепсисом разглядывая долбаную сороконожку. Та, несомненно, была мертва, вокруг всё было залито непонятной жидкостью молочного цвета, хотя ран на её теле было не видно.

— Ты первым ударом хорошо ей меч под броневую пластину всадил, — подтвердил мои догадки Зубр, — пока вы с ней развлекались я вернулся из полёта, затолкал его внутрь по самую гарду и дёргал из стороны в сторону, пока уродина концы не отдала.

— Надо её потрошить, а то полчаса по такой жаре и к ней от вони не подойти будет, да и всякие хищники на запах могут сползтись, и это могут оказаться не только безобидные паучки да стрекозы.

Артоплевра. Род гигантских двупарноногих многоножек.

Луч сканера пробежался по вытянутому телу, ожидаемо ничего не обнаружив.

— Ладно, придется удовлетвориться куском шкуры.

Мы достали охотничий ножи и начав оттуда, где я пробил броню, начали вскрывать её, расходясь в стороны и в бока. Там, где пластина заходила на пластину, у твари было слабое место и ножи вскрывали броню хоть с трудом, но достаточно уверенно, а вот сами пластины ударом ножа подавались еле-еле, ещё раз утвердив меня в мысли, что из них получится хороший щит. Да и форма у него была не плоской, а в меру изогнутой, огибающей тело и прикрывающей со всех сторон. К тому же и размер был какой надо: сантиметров восемьдесят в ширину и метр двадцать в высоту, при таком внушительном размере пластина была достаточно лёгкой, для того чтобы её можно было без устали таскать дни напролёт.

Я, поморщившись глянул на внутренности сороконожки, открывшиеся после снятия хитинового покрова, и отодвинулся подальше, так как зрелище было крайне мерзким. Отойдя в сторону, в четыре руки очистили внутреннюю поверхность брони от остатков сизой плоти. Кое-как пробили четыре отверстия, из поясного ремня сделали ремни на щит. Получилось прямо на загляденье, настоящий щит из постапокалипсиса.

Пованивало от него, конечно, знатно, но это терпимо, дополнительная защита важнее. В этом