в этом проклятом мире, кто не хочет твоей смерти. В любом другом месте тебя убьют. Никто не будет возиться с твоим хлопотным и дорогостоящим содержанием под стражей. Рано или поздно, но прикончат, как мы с тобой видим, это не трудно. Я же тебя всего лишь изолирую от людей, чтобы ты никому не причинял лишнего вреда. Условия изоляции — обсуждаемы. Если захочешь сотрудничать, приходи в мой кабинет, мы будем там, охрана проведет. Если захочешь попытать счастья сам — можешь выйти в окно. Я тебе даже оставил в шкафу комплект одежды и деньги на первое время, чтобы тебе не пришлось никого убивать ради штанов… Но не могу гарантировать, что трусы не пропитаны отравой. У нас в химлаборатории появился новичок — удивительно одаренный студент, такие яды бодяжит, просто диву даюсь.

Дверь захлопнулась, словно отрезав веселый смех императора, а Салазар, дыша через раз и едва ли не в ручном режиме заставляя сердце биться, остался лежать, пережидая действие отравы.

Четырех часов ему не понадобилось — он справился за два. Очистил организм от яда, залечил сломанное колено, и, одевшись, направился слегка прихрамывая к кабинету брата. Обида и желание оторвать тому голову, а вместе с ним и всякому кого встретит на пути, уже прошла, и Салазар понял, что Валдор был прав. Валдор был прав в своих суждениях и доказал их, наверное, единственным способом, который Салазар смог понять. Попытайся брат объяснить ему теоретическую возможность сделать то, что он сделал на практике, Салазар бы ему не поверил.

— Ну что братец, — улыбнулся император, когда Салазар показался в дверях его кабинета, — вижу ты наконец готов к конструктивному диалогу? И ты даже одет, удивительно. Быстро учишься.

— Ты подлый ублюдок и когда-нибудь я убью тебя очень мучительным способом, — поприветствовал брата Салазар, — но не сегодня.

— Видишь, как здорово, мы уже находим общий язык. Как в детстве.

— Я тебя в детстве презирал.

— Не презирал, а завидовал, Салли, потому что меня любили больше, — император снова рассмеялся. За ним такого обычно не водилось, но он просто по-ребячески, несмотря на свой более чем столетний возраст, дразнил младшего брата.

— Я тебя убью.

— Обязательно. Только сначала прикончи Де Адда. В этом конверте его последние фотопортреты, а там же самая свежая доступная нам карта Альды, чтобы ты не блуждал в поисках королевского замка по всяким свинарникам.

— Я был в этом замке, Валдор, и знаю, как его найти.

— Не сомневаюсь в тебе. Там также именная грамота Альдийского образца. Мы добыли документы с тел предателей которых купил Ланте. Мальчишка перебил их, превратив едва ли не в фарш, но уже на нашей территории, тела они забирать не стали. Мы добыли полный пакет уцелевших документов у одного из мертвых солдат, в именной грамоте есть его фотопортрет, качество правда ужасное, но если тебе будет нужно, мы сохранили его голову. Она в спиртовом рассоле, в банке, если будет надо для имитации внешности, сможешь ее осмотреть.

Салазар взял конверт, извлек пачку бумаги, пробежался по ней глазами, затем уложил все обратно и убрал в карман камзола.

— Мендакс к твоим услугам, если хочешь расспросить про боевые умения мальчишки, могу вызвать еще и Ланте. Есть вопросы?

— Есть, — кивнул Салазар, — я хочу чтобы кто-нибудь из твоих ввел меня в курс того, что сейчас носят, и подобрал одежду, а потом показал где тут ближайший театр.

Глава 17

Причесанный и одетый по последней столичной моде Салазар вертелся перед зеркалом, всматриваясь в свое отражение так и эдак, словно пытаясь отыскать спрятавшийся где-то в укромном месте, изъян.

— И не скажешь, что мне уже сильно за восемьдесят, да Мендакс? — Салазар поправил на шее галстук и пошел к выходу из портняжного цеха при дворе.

— Больше тридцати не дал бы, — согласно кивнул архимаг, — еще одна из твоих личин?

— Представь себе, нет. Безусловно, я люблю носить маски и делаю это с удовольствием, но нынешний я — это я.

— Почему ты не стареешь?

— Не знаю, — пожал плечами Салазар, и открыл дверь подъехавшей кареты, — может быть от избытка магии? Каждое мгновение я получаю столько маны, что готов просто лопнуть от избытка силы, я не знаю куда ее девать, я даже не уверен, что смогу опустошить свой магический резерв. Мне кажется, я могу стереть с лица земли целый город и даже не замечу расхода маны. Чувствую себя, почти богом.

— И этого бога едва не прикончил новичок с химфакультета, — усмехнулся Фулгур и постучал по стенке кареты, давая знак кучеру что можно трогать.

— Не зли меня, — Салазар пошевелил пальцами, и Мендакс почувствовал как его сердце словно что-то сжало со всех сторон, — еще слово и я твое сердце просто раздавлю. Ты понял?

— Понял.

— Вот и отлично, не забывай с кем говоришь… И скажи кучеру чтобы заехал куда-нибудь, где можно купить цветы. Хотя нет, не надо, — Салазар создал крупную красную гвоздику и повертел ее в руках, — и так сойдет.

Карета остановилась в темном переулке, освещаемом тусклым фонарем, с которого уже давно не счищали пыль, и Мендакс, тут же сориентировавшись в пространстве, указал на неприметную серую дверь. На втором этаже в этом помещении располагался маленький независимый театр — вести Салазара Страшного в театр посерьезнее, где можно встретить старую аристократию, некоторые представители которой могли бы помнить этого маньяка, все же многие из старой аристократии знали его лично — Мендакс не рискнул.

Заняв места, в первом ряду, Фулгур и Салазар насколько могли, попытались погрузиться в разворачивающееся на сцене действо. Безумный братец императора, казалось и правда был увлечен представлением — Фулгур вспомнил, что еще до серии кровавых убийств, тот и сам был не чужд сцене. Мендакс же, расслабиться и погрузиться в пьесу не мог — ему каждую секунду казалось, что у Салазара сорвет крышу и он примется всех убивать, просто потому что ему не понравится, ну, может быть, цвет занавеса.

Салазар же, вел себя на удивление прилично, хлопал в нужных местах, кричал «браво» и еще что-то похожее, видимо понимая когда это уместно, и даже подпихивал в бок Фулгура, когда зал начинал хлопать, а архимаг запаздывал.

— Прояви уважение к актерам, — произнес шепотом Салазар, и сжал кулак.