Олег молча сжал мою руку, его взгляд был полон понимания и сочувствия. Он медленно выдохнул, словно пытаясь подобрать нужные слова, но вместо этого просто оставался рядом, давая мне возможность продолжить, если я захочу.

— Я тогда не думала, что всё может измениться так быстро, — продолжила я, чувствуя, как горечь воспоминаний смешивается с тихой грустью. — Папа всегда был уверен, что наше будущее светлое и наполнено приключениями, что мы всегда будем вместе. Но после их гибели всё это как будто исчезло. Если бы не бабушка и Марик….

Олег погладил по волосам и усмехнулся.

— Ох уж этот Марик, — его взгляд остановился на фото, где я и Марик стоим вместе в обнимку, прижимаясь щеками.

— Олег, надо ли тебе объяснять, что ревность к Марику — последнее, что ты можешь сделать?

Олег усмехнулся, но его глаза всё ещё оставались прикованными к фотографии.

— Да я понимаю, — сказал он, снова поглаживая меня по волосам. — Марик для тебя — друг. Но знаешь, иногда сложно держать ревность под контролем, даже когда понимаешь всё разумом.

— Ему всегда доставалось за его непохожесть на других людей…. Сколько раз я вытирала ему кровь из носа, залечивала синяки. Сколько раз убеждала, что он уникальный. Олег, он — лучший из людей, которых я знаю. Ты сказал, что он мне друг. Не просто друг — брат, которого у меня никогда не было. Олег, в 17 лет от него отказались родители и он пришел жить к нам с бабушкой. В комнату в коммуналке. Он готов был спать на коврике на кухне. Пахал как конь, помогая мне и бабушке.

Олег слушал меня, и его лицо постепенно теряло следы усмешки, становясь серьёзным и внимательным. Он медленно перевёл взгляд с фотографии на меня, и я видела, как его понимание углублялось с каждым моим словом.

— Лив, я не знал, — тихо сказал он, его голос стал мягче, почти извиняющимся. — Ты много с ним пережила.

Я кивнула, вспоминая те непростые времена, когда мы с Мариком вместе пытались выжить и поддержать друг друга.

— Да, Олег, он не просто друг. Он моя семья, — продолжила я. — И это нечто, что нельзя разрушить или изменить. Он был рядом в самые трудные моменты. Когда бабушка умерла, когда родители погибли… Он был там, всегда. И всегда будет.

Я отвернулась от стены с фотографиями.

— Тут нет Марка… — очень, просто очень тихо сказал Олег.

Его слова прозвучали так тихо, что я почти не услышала их. Я замерла на мгновение, чувствуя, как этот едва уловимый вопрос повис в воздухе между нами. Олег смотрел на меня с какой-то странной смесью любопытства и осторожности, словно и не хотел задавать этот вопрос, но не мог удержаться.

— Нет, — ответила я, чуть вздохнув и отвернувшись от стены. — Его здесь нет. Он не часть моей семьи, Олег. И ему здесь делать нечего. Мы закончили с этим вопросом?

— Прости, рысенок, — Олег впервые попросил у меня прощения и прижался губами к моей макушке. — Больше не стану говорить об этом.

— Я рада, — прохладно отозвалась я. — И еще…. Олег, та фотография, которую сделал Марик… ты и я…. Где она? Можно мне ее забрать?

— Нет, рысенок, ее я не отдам.

Я замерла, услышав его ответ. Олег смотрел на меня серьёзно, и в его глазах не было ни следа мягкости или компромисса, который я ожидала. Он был спокоен, но непреклонен.

— Почему? — спросила я, стараясь не выдать лёгкого раздражения в голосе.

— Потому что, это единственная фотография, где я себе нравлюсь, Лив.

Я прикусила язык.

Мы молча сидели на диване, погруженные в тишину. Я положила голову на его колени, чувствуя, как его шершавая, неровная рука мягко скользит по моим волосам. Это было простое, но бесконечно уютное мгновение. Кажется, все наши разговоры, страхи и сомнения исчезли, оставив только это спокойствие.

Я уловила, как с каждой минутой Олег всё больше расслаблялся. Если вначале в нём ещё оставалось напряжение, словно он ожидал вопросов о прошлом, которые мог бы не захотеть обсуждать, то теперь его дыхание стало ровнее, а прикосновения более уверенными. Мы просто сидели рядом, не нужно было ни слов, ни объяснений — только это тихое, спокойное присутствие друг друга.

Тишина между нами больше не казалась неловкой. Это было как раз то, что нужно в этот момент: побыть рядом, без суеты, без разговоров.

Ночью, когда мы лежали в постели, я почувствовала, как Олег сначала осторожно, словно спрашивая разрешения, обнял меня одной рукой. Его прикосновение было нежным и нерешительным, но вскоре он крепче прижал меня к себе. Я слышала его спокойное, ровное дыхание у своего уха, а спиной чувствовала размеренное биение его сердца. Через тонкую ткань ночной футболки ощущалась неровная поверхность его груди — шрамы, которые напоминали о том, что за его спокойствием скрываются непростые переживания. Это было странное и новое для меня чувство — засыпать рядом с мужчиной. За всю мою 30-ти летнюю жизнь такие моменты можно было пересчитать по пальцам. С Марком это было невозможно, он никогда не оставался на ночь. Но сейчас, лежа рядом с Олегом, я чувствовала не только его тепло, но и ощущение уюта, которое раньше мне было незнакомо. Возможно именно поэтому уснула я на удивление быстро, хотя боялась, что не смогу спать всю ночь. Судя по всем, Олег последовал моему примеру.

Утром нас разбудили почти одновременно зазвонившие будильники на телефонах. Я услышала резкий звук сначала со своей стороны кровати, а затем — с его. Олег протянул руку и, не открывая глаз, быстро отключил свой будильник. Я сделала то же самое, чувствуя, как спокойствие ночи постепенно сменяется утренней суетой.

Он повернулся ко мне, слегка улыбнувшись, и, всё ещё лежа рядом, протянул руку, чтобы нежно погладить меня по плечу.

— Похоже, утро настало слишком рано, — тихо пробормотал он с лёгкой усмешкой, закрывая глаза и притягивая меня к себе. Я усмехнулась в ответ, положив голову ему на грудь и ещё наслаждаясь последними минутами теплоты и тишины перед началом дня.

— Не передумала, рысенок, насчет выходного? — не открывая глаз спросил Олег.

— Нет, не передумала, — прошептала я, всё ещё наслаждаясь спокойствием этого момента. — Ты же знаешь, я редко отказываюсь от того, что заслужила.

— Тогда, я встаю. А ты еще можешь спать. Отдохни, Лив, — он поцеловал меня в нос.

— Олег, зубная щетка на полке в ванной, там есть запасная, — я села в кровати, наблюдая, как