Её слова прозвучали так просто и по-доброму, что мне стало легче. Она словно знала, что мне нужно именно это — тихое, спокойное место, где можно не думать о проблемах, а просто быть полезной.

Мы вошли на кухню, где несколько женщин уже вовсю готовили еду. На плите кипел суп, и я почувствовала запах свежеиспечённого хлеба. Несколько малышей заглядывали через порог, а женщины в фартуках весело переговаривались, бросая взгляды на стол с продуктами.

— О, — улыбнулась одна из них, заметив нас. — Новая подруга? Проходи, чего стоишь?

— Наталья, это Оливия, — представила меня Светлана. — Она не совсем наша постоялица. Она пришла помочь. Олив, это Наталья, наш шеф-повар и мама над всеми малышами.

— А, привыкла я с мелкими управляться, — заявила женщина, — и готовить люблю. Че встала, проходи. Картошку чистить умеешь? Хотя…. — в голосе ее промелькнуло сомнение, но не было враждебности, — с таким-то маникюром….

— Я справлюсь, — быстро отозвалась я, проходя вглубь кухни.

— Наташ, ну ты хоть чаем гостью напои, — тихо засмеялась Светлана, присаживаясь рядом со мной и вооружаясь картофелечисткой. — Я сама тебе помогу.

Светлана, сидя рядом, ловко чистила картошку, и её спокойствие моментально передалось мне. Я взяла картофелечистку, почувствовав, как от процесса и атмосферы становится уютно и по-домашнему.

— Оливия, не стесняйся, если что не так — Наташа, она строгая, но добрая, — подмигнула Светлана.

— Добрая, — Наталья усмехнулась, покачав головой. — Ну, раз Светлана тебя привела, значит, у нас тут пополнение. Помогай, Оливия, а там, глядишь, и чай будем пить.

Я тихо засмеялась, чувствовала себя почти как дома.

— Это Надя, — продолжала знакомить меня Светлана, представляя пухленькую, милую блондинку с уже сходящим синяком под глазом, — у нее сегодня на работе выходной, поэтому она с нами. А это — Рита, — еще одна блондинка, но высокая, худощавая, — мы сейчас ищем для нее работу.

Женщины смотрели спокойно, понимающе, без вызова и вражды. Никто здесь не задавал вопросов. Никто не осуждал и не пытался выяснить детали твоей жизни. В этом месте, как будто негласно, всем было понятно, что судьба у каждого своя, и иногда она бывает не самой лёгкой. Вопросы были лишними.

Все мы оказались здесь, потому что так сложились обстоятельства.

После картошки мне выдали перчатки и отправили мыть посуду. Мытьё посуды, как и вся эта простая, повседневная, домашняя работа, неожиданно помогало привести мысли в порядок. Каждое движение — механическое, без суеты и спешки — было как своего рода медитация. Здесь не было места интригам, играм и недосказанности, к которым я так привыкла. Только тёплая, спокойная атмосфера, шутки и смех, но всегда с той самой мягкой грустью, которая приходит после пережитого.

Эти женщины, каждая со своей непростой судьбой, нашли здесь убежище. Они строили свою маленькую вселенную, в которой были место для надежды и простых радостей. Мыть посуду, чистить картошку, кормить детей — всё это не казалось скучной рутиной. Это была их новая реальность, в которой они учились снова верить в лучшее. Они вырвались, каждая из своего личного ада, и теперь находили счастье в каждом прожитом дне, хотя бы в его простых, мелких проявлениях.

Я чувствовала, что их сила, их стойкость и умение радоваться простым вещам чем-то заразительны. И хотя я была здесь посторонней, всё, что они создавали, ощущалось живым и настоящим.

Обед с этими женщинами был простым, тёплым и уютным. Борщ, запечённая картошка — ничего сложного, все просто и вкусно. После обеда мы пили чай с пирогами и сладостями, которые я привезла. Казалось бы, это обычный день в обычной кухне, но атмосфера была пропитана чувством общности, спокойствием и тихой надеждой.

Дети, хоть и были чуть тише и осторожнее, чем их сверстники, всё же бегали и смеялись, играя неподалёку. В их глазах всё ещё читался страх — каждая резкость, каждое неожиданное движение могли вызвать вспышку тревоги. Но здесь, среди этих женщин и их заботы, дети снова учились быть просто детьми. Их смех был светом в этом месте, показателем того, что, несмотря на всё, через что они прошли, впереди всё ещё может быть что-то хорошее.

Я смотрела на них, видела их настороженность, и каждый раз это резало по сердцу, снова пробуждало мысли, которые я старательно гнала прочь. Но я также видела, как они медленно возвращаются к жизни, как учатся доверять и радоваться простым вещам. Это было настолько живым и настоящим, что я почувствовала, как и меня затягивает этот мир, построенный на стойкости, поддержке и надежде.

После обеда, когда женщины сидели на кухне, уложив детей спать и тихо разговаривали, я вдруг поняла, что голова стала на удивление чистой, мысли и эмоции пришли в порядок и равновесие.

— Светлана, — тихо позвала я директора, которая чистила яблоки для детишек.

— Олив?

— Если комната…. Можно я посижу в «тихой комнате»? — нерешительно спросила я ее. — Если она не занята….

Светлана посмотрела на меня с лёгкой улыбкой, продолжая чистить яблоки.

— Конечно, Олив, — мягко ответила она. — Комната свободна, и ты можешь там побыть столько, сколько нужно. Может… Катю позвать?

— Нет…. Я только возьму кое-что из машины и посижу, подумаю….

Женщина кивнула.

«Тихая комната» действительно оправдывала своё название. Не большая, но очень уютная, она словно была создана для того, чтобы здесь можно было уйти в себя. Мягкий диван и кресло в углу, которое казалось лишь смутным очертанием в полумраке, маленький круглый столик — всё это располагало к спокойствию и тишине. Тёмные занавески на окнах создавали ощущение уединённости, а звуконепроницаемые двери отсекали весь шум внешнего мира.

Я села на диван, чувствуя, как расслабляется каждая клетка моего тела. В этой тишине можно было наконец сосредоточиться. Моя голова была ясной, мысли — упорядоченными. В этом месте не было спешки, не было необходимости принимать немедленные решения. Я могла просто думать, анализировать, прислушиваться к интуиции. Здесь можно было навести порядок не только в голове, но и в душе.

Посидела, прислушиваясь к тишине, а потом достала газету. Перечитала статью еще раз и еще раз, прислушиваясь к своей интуиции. Что-то бродило в голове, на самой границе сознания, но я никак не могла уловить свою мысль. Я снова перечитала статью, медленно, вдумываясь в каждое предложение, каждую деталь. Статья словно тянула за собой целую цепочку событий, которые начались задолго до этого дня.

Тихий шорох за спиной заставил вздрогнуть, едва сдержать вскрик.

Моё сердце на мгновение замерло, когда я увидела тонкую, едва заметную фигурку, отделившуюся от кресла в углу комнаты. Это была Лика. Её прозрачная,