не стал, чтобы не перегружать собеседников дополнительной информацией.

— И как ты собираешься это сделать и зачем тебе для этого труп? Мы когда-нибудь это услышим, или так и будем ходить вокруг да около? — не унимался вредный Порфирьевич.

«Вот вредный старикашка! Как он меня достал своим занудством! Нет, чтобы молчать и слушать. Нет же, обязательно свои две копейки нужно вставить и все не по теме!» — злился Старик-Саша, но спокойно продолжил:

— Для этого мне нужен бедренный нерв взятый от свежего, не позже двадцати четырех часового, трупа, погибшего от травмы, не страдающего инфекционными и соматическими заболеваниями.

Абсолютно не реагируя на сам факт необычности просьбы, любопытная девушка поспешила тут же уточнить: — А что такое соматические заболевания?

— Это заболевания человека неинфекционной природы. Например, болезни сердца, легких, онкология, и так далее, — с готовностью пояснил ее кавалер.

— Это все конечно весьма и весьма занимательно, но где же нам его взять и что Вы с этим нервом будете делать? — поинтересовался отец.

— Взять там, где берут все. В Бюро Судебно-Медицинской экспертизы, — ответил юноша.

— А нам дадут? — глаза Кати округлились.

— Нам с тобой — точно нет! — усмехнулся экспериментатор. Но думаю, что уважаемой Марине Сергеевне — да. Уверен, что там у них постоянно забирают роговицы, кожу и даже кости, для пересадки больным.

— Это верно, — подтвердила мама, — но я никогда не слышала, чтобы брали бедренный нерв. И кстати, почему именно его?

— Потому что он самый длинный, легко доступный и достаточно толстый, — ответил юноша, — и у одного донора их можно взять два.

— И что же дальше ты будешь с ним делать? — спросил дедушка Кати.

— Я его хорошо промою под водопроводной водой, очищу от сгустков крови и других лишних тканей, потом сделаю длинные продольные разрезы вдоль всего образца.

— Зачем? — спросил заинтересованно отец Кати.

— Чтобы увеличить его доступную поверхность.

— А это еще зачем? — буркнул дедушка Кати.

— Сейчас расскажу, не торопитесь. Буду очень благодарен, если вы прекратите меня перебивать, Сергей Порфирьевич, — Саша нахмурил брови, и поймав на себе хмурый взгляд взвинченного деда, добавил: — Спасибо. Вы очень любезны, — Катя хихикнула. Противостояние кавалера и деда начало ее забавлять. — Потом я еще раз промою его под водопроводной водой, и нарежу целый образец на кусочки длиной около 3-4 см. Далее, я перенесу эти кусочки в колбу с циратно-фосфатным буфером, рН равным трем.

— А это зачем? — дед не унимался, но его можно было понять. Все этими манипуляции предназначались ему и лечить собирались именно его.

— В этом кислом буфере, все комплексы антиген-антитело, которые будут содержаться в этом образце нерва, расщепятся и будут удалены последующей промывкой, — пояснил юноша, — потом снова промою кусочки, но уже нейтральным фосфатным буфером. И, наконец, самое главное, помещу их в слабый раствор нейтрального формалина для консервации. Где выдержу их не меньше двух недель в холодильнике.

— И ты это называешь тканевым препаратом по Филатову? — спросил старый академик.

— Формально, да. Ткань, консервированная, выдержанная в холодильнике, условия соблюдены. Правда сам Филатов нервную ткань не использовал, но это уже несущественная мелочь, — улыбнулся Старик-Саша.

— Александр, а почему нужна консервация в формалине? — спросила мама Кати.

— Для ее стерилизации, чтобы погибла вся микрофлора, которая попала туда при заборе образца и его обработке. И самое главное, для длительного хранения препаратов. Так они могут храниться до десяти лет, не подвергаясь порче и потере своих свойств.

— Понятно. А как мы будем лечить папу? — спросила профессорша.

— Да! Как? — тут же вмешался ее отец.

— А это уже Вы, Мария Сергеевна, будете делать сами, — ответил Старик-Саша.

— Я готова, но как?

— Очень просто. На спине, в области правой лопатки, вы проведете обезболивание новокаином. Потом сделаете горизонтальный разрез кожи длиной один-два сантиметра. Затем введете в разрез прямой корнцанг и, сдвигая и раздвигая его губки, сформируете под кожей карман, чтобы туда поместился один образец консервированного нерва. Введете туда один кусочек препарата и наложите шов. Все. Через сутки, вы распустите шов, извлечете старый кусочек и поместите туда новый. И так десять-двадцать раз!

— Я не позволю пихать в себя куски трупа! — заявил дедушка Кати.

— Значит сами скоро им станете! — вконец обозлившись, прорычал Старик-Саша. — Тем более, что вы делали это уже раньше!

— Ничего я не делал!

— Делали! Вы кололи себе препараты стекловидного тела?

— Да, мы папе делали курс, — сказала дочь академика.

— А из чего его делают Вы не думали? Из стекловидного тела полученного из глаз крупного рогатого скота! Которые получают не из живых коров на бойне! И Вам вводили его так, что оно оставалось в месте укола, до полного рассасывания. А препарат нерва будет удален! И вообще радуйтесь!

— Это чему? — возмутится несносный старик. — Тому, что мне спину шрамом украсят?

— В оригинале метода, кусок нерва вшивался под кожу и там оставался навсегда. Вот такая спина была еще тем зрелищем. Покрытая мерзкими буграми по двадцать, а то и тридцать, как будто там какие паразиты живут. Брррр! Но люди соглашались, ведь это лучше, чем невыносимые боли. А Вам предлагается модернизированный эстетический, более эффективный, метод лечения, а Вы кобенитесь! — не сдержался Старик-Саша.

— Саша! — одернула его Катя.

— Извините меня, Сергей Порфирьевич, чего-то меня занесло! — повинился ее кавалер.

— Тебя несет весь вечер! — заявил вздорный старик. — Ты тут уже всех помянул: и академика Филатова, и академика Лысенко, и до меня уже добрался! Но как будет работать такая терапия? Ты ничего не сказал об этом.

«Так ты, старый сморчок, слово мне не даешь сказать!» — устало подумал юноша.

— Да, Александр! Методику тканевой терапии ты изложил очень подробно, но какой эффект она окажет? — спросил отец Кати, тоже недовольный поведением своего тестя, который постоянно встревал с неуместными замечаниями.

— Механизм лечебного действия такой, — вздохнул, порядком вымотавшийся Старик-Саша, — антитела к нормальной нервной ткани, которые вызывают болевые приступы у Сергей Порфирьевича будут оседать на поверхности подсаженного нерва. И снижение их концентрации в крови быстро устранит болевой синдром.

— Вот для чего нужно было увеличить его поверхность, — догадался отец Кати.

—