изъять Искры Еви и Царпана, пока мы возвращаемся к тебе. Существо летит сравнительно медленно, и у тебя есть время, чтобы спастись. Ты должен жить, о Рунаиль, чего бы это ни стоило Фотев.

— Записано, передано с чрезвычайным статусом, необходимые документы приложены, — доложил корабль. — Другие инструкции?

— Продолжай собирать данные по творцу Идды. Направь самый мощный зонд для его сопровождения в полете, пусть следит за ним с как можно большего расстояния. О том, что это именно творец Идды, а не просто очень технологичный кибер, на Фотев не сообщай. У нас есть время, чтобы проработать информирование, волна самоубийств Рунаилю ни к чему. И смени курс, мы летим к Айольнайо. Сократим ойамо дорогу к смерти.

Халле вернулась в хирургический. Хомзев только что вышла из ступора и с трудом назвала ее асап-рунайле. Вот уж никак нельзя было подумать прошлым утром, что новый день главный инженер конторы Фредера, Тайного исследовательского центра на Баркине, будет завершать в должности руководителя фотских экспатов в гостевом доме, который еще и летит не на родину, а к айольнайской колонии с задачей уничтожить местные виды. И это даже не самое важное.

Выведя Хомзев из хирургического, Халле обняла Хана как могла нежно в ганийском жесте любви, который клон гравитрона, разумеется, не знал, и попросила на время оставить ее здесь одну. Все данные собраны, все решения приняты, все инструкции озвучены. Можно наконец прочувствовать ужас и перемоделировать будущее. Халле села на ту же операционную платформу, попросила Хойцев никого не впускать, вызвала изображение Бога на экран и позволила истине зажечь ее разум еще раз. О Рунаиль, я выдержу весь этот хатенай лливегам садди коф негай — ради тебя.

Эпилог

— Папа!

— Папа?

— Папа! Дедушка!

— Дети!

— Сын? Хесартим?

Идиотский голос в голове молчал секунд тридцать. За это время Фабрис Линдке успел осмотреться и проверить детей и отца, почему-то без доспеха. Они находились в грузовом помещении, по виду имеющем отношение к небу, и все были целы.

— Пап, мы на пристани, — сказал Маригет. — Но как я тут оказался? Я помню, как спустился за талих, но она меня ударила, и дальше в голове стало очень шумно.

— Это у всех сильно зашумело в голове, Мари, а сейчас почему-то это…

Одновременно на склад, проломив стену, влетел Хесартим и снова заговорила та бредовая штука. Как будто именно доспех засорял мысли Линдке переворотной пропагандой.

— Можешь заблокировать то, что мы слышим? — спросил отец, облекаясь в доспех. — Почему? Сколько? Сын, сейчас поздняя ночь, мы спали шесть часов.

Вся семья тут же сверила часы. "Монарх Баркина" в это время вещал в их разумах о смене государственного строя, прекрасном новом мире, модернизированных правах человека и правах, кто бы мог подумать, сантибов.

— Какой же этот гуген громкий, — пожаловался Дария, — Он все это уже рассказывал.

— Это получается, отец, нас всех что-то вырубило, но автоматика довезла нас до этого склада?

— Да. Хесартим рассказывает, что происходило. Детали позже, сейчас важно уйти с планеты. Небесная пристань и паром уничтожены. Наши корабли под контролем "Монарха". Инопланетяне нас с собой не возьмут: фоты опубликовали секретные документы о программе "ноль проблем с соседями".

— Что?! Папа, это же катастрофа.

— Пап, тут чья-то кровь чужая, мне страшно.

— Сейчас, Сахи, мы все на этот причал поднимемся. Это что же, фоты теперь на нас войной пойдут?

— Им все равно, пока мы слабы.

— Мари, куда это наверх идти?

— Да что ж ты не заткнешься, болтливый кретин!

"Монарх Баркина" и в самом деле перегибал с агитацией, из чего Линдке мог заключить, что в государственных делах "узурпатор" (еще надо было проверить, какие фокусы у него в запасе кроме забивания мозгов болтовней) явный новичок. Если и правда под его контролем абсолютно вся рагская электроника на земле и на небе, неопытность "Монарха" давала семье хоть какие-то шансы спастись через переговоры. Фабрис окинул взглядом родных: Сахи сдерживал слезы, Дари ругался, Мари хмуро показывал выход к причалу, отец слушал доспех. Нет, в "Первой Рагской Республиканской Монархии", что бы ни значило это сочетание слов, он их точно не оставит. Его дети и родитель не будут жить в подчинении помойным ползунам.

На причале, залитом ночным освещением, их встретило нечто, от которого разбегались проснувшиеся работники порта. Люди, вероятно, паниковали бы не так сильно, кабы нечто не пыталось с ними общаться, но оно лезло то к одному, то к другому, хватало за руки, заглядывало в лицо.

— Прогноз: одно из тел Монарха, — озвучил Алве Линдке оценку доспеха.

— Давай с ним побеседуем, он явно хочет поговорить, а мысли наши не слышит.

— Мои точно, — сказал Дария, — иначе уже перестал бы пихать мне эти нелепые лозунги.

— Не более нелепые, чем минобровские, — заметил Маригет.

— Любая политика — нелепость, как потомственный чиновник тебе говорю, — Дария оглянулся на брата и не заметил, как к нему подбежала и схватила за куртку рагоподобная фигура. Вблизи она оказалась конструкцией из сантибов, частью сцепившихся в твердый каркас, а частью свободно ползавших по "скелету".

— О! Это же семья главного аналитика МВД Фабриса Линдке, — радостно, но поджевывая согласные, прокричала фигура в сторону Линдке и отца, все еще держа Дарию за одежду. — Я прошу прощения за повтор объявления, но мне нужно озвучить программу провинциям, где нет моих тел. Сейчас я закончу, и мы поговорим о вашей должности в Первой Рагской Республиканской Монархии. Вы нужны нашему государству.

Ну надо же, разумные поедатели отходов предлагали Фабрису Линдке работу. С пониманием рагской властной культуры у них и правда все было очень плохо.

— Я тебе ни к чему, — возразил Фабрис. — С такими возможностями контроля, как у тебя, силовые ведомства надлежит распустить, что уж от них осталось. Ни дипломаты, ни информационщики, ни ученые — тебе вообще никто из нас не нужен. Все документы доступны, вся электроника подчинена. Ты мог бы просто истребить нас и владеть Баркином единолично.

Говорить так было рискованно, не стоило подкидывать новорожденной разумной куче сантибов политически правильные идеи, но Линдке решил прощупать настроение "Монарха". Они отошли в сторону вместе с отцом, оставив детей у терминала разбираться в произошедших за шесть часов событиях.

— Ты прав. И мой предшественник действительно хотел вас уничтожить. По счастью, он не успел это сделать. Я безусловно принесу свои извинения рагцам и назначу компенсации семьям погибших в результате моего становления, когда пройдет первый этап переходного периода.

Мусороперерабатывающий захватчик, отняв у рагцев власть над отечеством и самими собой, хотел задобрить их