Лыков устал спорить:

– Сергей! Ты домой хочешь?

– Хочу.

– А Егорку поймать, который людей топором рубит?

– Тоже хочу.

– Тогда заткни свой фонтан. Никому ни слова. Ждем.

Питерцы уже не знали, чем себя занять. Они проникли с помощью секретного пароля в варьете и посмотрели запрещенный танец танго. Лыкову он не понравился, а Сергей одобрил:

– Хорошая штука. Приеду – научу Машку. А еще Лукерью и Жаннет.

Про Лукерью, смазливую жену околоточного из Второго участка Адмиралтейской части, статский советник знал. А про Жаннет поинтересовался – кто такая? Грек лаконично ответил:

– С ней только танго и плясать…

Еще Лыков посетил Радищевский музей, один из лучших в провинции. Он с интересом осмотрел картины, подаренные городу академиком живописи Боголюбовым. Его также заинтересовал кабинет Тургенева, обстановку которого отписала музею Полина Виардо. Азвестопуло провел это время в трактире «Маньчжурия», играя с Побединским на бильярде.

Наконец посыльный принес статскому советнику записку. В ней было написано: «Покровская слобода, Петровско-Рыбацкая улица, дом Тесовой».

Питерцы отправились в сыскное отделение. Дубровин строгал своего помощника за то, что мало составлено протоколов за шинкарство:

– Знаешь ведь, что полицмейстер за этим глядит. Почему всего три протокола за неделю? Вот взять, к примеру, чайную Пичугина на Печальной или пивную Долгова на Часовенной. Там всегда беспатентно торгуют пивом и водкой. В трактире Жичкина на Цыганской улице каждую ночь продают на вынос спирт. Согласен? И где они в рапорте?

Алексей Николаевич прервал выволочку:

– Господа, поехали брать Егорку Князева. Налью я ему сала за шкуру…

– А куда ехать?

– В Покровскую слободу, улица Петровско-Рыбацкая.

– Приличная улица, а на ней такая дрянь поселилась… – пробормотал Дубровин, вынимая из стола наган.

Побединский же первым делом спросил:

– Откуда такие сведения?

– Агентура донесла.

Саратовские сыщики спросили в одни голос:

– Алексей Николаевич, какая у вас тут может быть агентура?

Тот счел необходимым объяснить:

– Ваши воры устали от затянувшейся активности полиции. Мешаете им заниматься делопроизводством. Так что ваши усилия дали плоды. Фартовые прислали мне записку с адресом Сапрыги. Сообразили, что после его ареста тут все поутихнет.

– А почему вам прислали, а не мне? – обиженно поинтересовался начальник сыскного отделения.

– Понятия не имею. Может, узнали, что я главный возбудитель облав и обысков. И решили побыстрее сплавить командированного к месту постоянной службы…

На левый берег поехали впятером, прихватив надзирателя Ужикова, отличавшегося крепким сложением. Попасть в Покровскую слободу оказалось не так легко. Пришла оттепель, лед пожелтел и начал покрываться полыньями. Переправа через Тарханку, например, сделалась невозможной. При попытке перейти ее утонули двое местных жителей. В затонах Тарханки и Саратовки разогревали котлы перезимовавшие пароходы – готовились к навигации.

На Волге лед держался из последних сил. Сыщики вытянулись в цепочку, держа друг от друга почтительное расстояние. Шагать было неприятно: под ногами хрустело и прогибалось. Кое-как, обходя проталины, сыщики дошли до лесопильного завода Макарова. Тут уже положили мостки, и по ним арестная команда наконец выбралась на берег. Их ждала невообразимая грязь. Пришлось пробираться по насыпи амбарной ветки железнодорожной станции «Покровская» мимо бесконечных хлебных амбаров.

Дубровин решил не извещать местного пристава, а взять бандита своими силами. Так уже делалось раньше, не обидится… Наняв у здания биржи финляндскую двуколку и две казанские тележки, правобережные гости отправились по адресу.

Статский советник заранее всех предупредил, что пойдет первым и лично повяжет негодяя. Никто ему не перечил. Отыскав нужный дом, он лихо ворвался в сени. Остальные, топая и пыхтя, шли следом. Перед входом в комнаты питерец собрался с духом и что было силы толкнул дверь. Дальше получилось неловко и даже смешно.

Дверь оказалась не заперта, и сыщик перестарался. От могучего удара полотно обрушилось вовнутрь. Лыков по инерции влетел следом, споткнулся о порог и растянулся во весь рост. Подняв голову, он увидел, что спиной к окну стоит рослый детина с физиономией варнака и целит в него из револьвера. Сапрыга! И питерец у него на мушке!

Грохнул выстрел, и статский советник почувствовал резкую боль в левой ягодице. Бандит поджал губы и нацелил револьвер прямо ему в лоб. У Лыкова сердце ушло в пятки, он весь сжался в ожидании нового выстрела. Но тут шедший следом Азвестопуло спохватился и всадил Сапрыге две пули в грудь. Тот отлетел в красный угол и стал сучить каблуками по полу. Готов…

Сыскные ворвались в горницу и помогли командированному подняться:

– Что с вами, Алексей Николаевич? Куда попало?

Лыков провел рукой по заднице и увидел на ладони кровь.

– Попало в жопу. Стоило ли за этим ехать в Саратов?

Дубровин приказал помощнику:

– Срочно вези раненого в медицинский околоток, он на вокзале.

Побединский доставил питерца к фельдшеру, и тот сделал перевязку. Пуля рассекла левую ягодицу, по счастью, не очень глубоко. Фактически она чиркнула по мягким тканям. Ныло сильно, и было неловко получить такую смешную рану. Но ведь еще секунда, и, если бы не Сергей, статский советник получил бы свинец в голову. И это было бы не смешно…

Раненого на санях повезли на правый берег. Возница ловко объехал полыньи и доставил питерца в городскую больницу. Там доктор осмотрел его, наложил новую перевязку и отослал страдальца в гостиницу. Все это время Побединский не отходил от статского советника.

Оказавшись у себя в номере, Лыков решил отдохнуть. У него не получилось заснуть – в глазах стояло черное дуло револьвера. Пришлось снимать напряжение пивом. Потом дело дошло и до водки.

Лишь через три часа пришел Сергей и рассказал, чем закончилось дело.

Сапрыга-Недокнязь жил не один, в соседней комнате обитал известный вор-клюквенник[97] Маргаритов. Полиция захватила много «микстуры»[98], в том числе серебряной. В комнате же рязанца при обыске были обнаружены черная маска и свинчатки. Это доказывало участие бандита в нападении на квартиру купца Худобина. А под кроватью лежал тщательно вымытый топор…

– Надо полагать, тот самый, – предположил коллежский асессор. Он закончил бодрым голосом: – Все, можно возвращаться домой. – Потом спохватился: – А вы-то как?

– Нормально. Царапина неглубокая, заживет как на собаке.

– Сидеть больно?

– Сидеть больно, – признался статский советник. – Но главное мы сделали, теперь действительно можно уезжать. Складывай потихоньку вещички. Завтра пойдем в сыскное, скажем им «до свидания». А сегодня… Сходи-ка еще за пивом. И водкой.

На другой день Лыков дописал акт дознания. Он закончил его фразой, что отыскать пропавший билет, украденный у коллежской советницы Болмосовой, не удалось. Подозрение падает на некоего Азар-Храпова. Этот тоже пропал бесследно. Видимо, уехал из города,