– О, предоставьте это мне. Я узнаю, если они действительно еще существуют.

Они остановились возле входной арки в библиотеку и оба повернулись на звонкий смех графини Кинских.

Вильгельм что-то негромко ей рассказывал, а Анета искренне хохотала, пряча покрасневшее лицо за чашкой с кофе. Никогда Карл не слышал ее смех: звонкий и чистый, похожий на горный ручей. Он прислушался, и оказалось, что смеялась она над ним, когда Вильгельм в красках расписывал Анете их первую встречу. Может быть, он делал это, чтобы отвлечь от того, что произошло в камере подвального этажа, а может, чтобы самому отвлечься от потери брата.

Губы Дэниэля растянулись в улыбке. Очевидно, что он обладал таким же тонким слухом, как и упыри. Карл пошел к ним. За первым из стеллажей оказался Ян, с серьезным видом читающий толстый фолиант.

– Ян? Что-то нашел?

– В этой книге содержится намек на первых упырей. Анета подсказала, где искать, основываясь на исторических событиях, которые выглядели надуманными на фоне других.

Карл посмотрел название. Томас Штёльнер. «Гальштатская культура и Гальштат».

– Друзья мои, – громко позвал Фауст, и они выступили в главный проход. – Приглашаю вас на ранний завтрак. Его накрыли в моем кабинете.

Анета и Вильгельм подошли к Карлу.

– Спасибо за приглашение, но я все же откажусь. Вильгельм вызвал мне такси.

– Я поеду с вами, – тут же произнес Карл.

Все, включая Анету, разными способами выразили удивление: Фауст понимающе улыбнулся, Вильгельм нахмурился, Ян покашлял в кулак, а Кинских неожиданно покраснела.

– Прошу меня извинить. Мне хотелось бы лечь спать на целый день.

– Вы сможете приехать сюда до заката? – спросил Дэниэль.

– Да, конечно.

– Вашу машину оставят на уличной парковке возле дома.

– Я не говорила, где живу.

Фауст иронично улыбнулся:

– Хорошего отдыха, графиня.

Карл проводил Анету до такси, традиционно поцеловав ей руку на прощание. Со странным удовольствием заметил, как на ее щеках расцвел румянец.

Вернувшись в особняк, он прошел молчаливыми коридорами к кабинету Фауста. На накрытом столе высились бокалы с кровью, на тарелках лежал непрожаренный стейк с выступившей сукровицей. Красное на белом.

– Прошу вас, – Дэниэль указал на свободный стул во главе стола.

– Благодарю.

– С ней все нормально?

– Внешне да, – ответил Карл.

– За ней следят мои люди, в случае опасности они помогут.

За завтраком витало некоторое напряжение, сгущавшееся в воздухе, подобно грозовой туче. Люксембургский цедил кровь машинально, не чувствуя вкуса. Его предавали десятки раз, но Ян и Вильгельм? Анету он откинул сразу. Не специально же она упала на его могилу. Невозможно!

Карл допускал, что Фридрих мог намеренно бросить взгляд на них сквозь железные прутья, чтобы посеять сомнения.

Во время трапезы Ян и Дэниэль строили планы по обходу города днем, Вильгельм выпил свой бокал крови и сидел с отсутствующим выражением лица, а Карлу хотелось уйти, чтобы подумать в одиночестве.

– Ян, посмотри среди старых летописей в Страговской библиотеке, вдруг найдешь след первых королей.

– Сделаю.

Воганька попрощался и, поклонившись Карлу, вышел. У Фауста громко зазвонил мобильный. Увидев входящий номер, он извинился и тоже покинул кабинет. Вильгельм встал и, похлопав Карла по плечу, двинулся к дверям.

– Ты идешь?

– Нет. Останусь, чтобы просмотреть архив Ордена.

Вильгельм притворно раздраженно закатил глаза и махнул рукой.

– Не люблю рыться в старых записях и искать то, сам не знаю что.

– Тогда просто не мешай.

Мистер Рот поджал губы, задумчиво рассматривая Карла, а потом шагнул к выходу и неохотно выдал:

– Поспрашиваю у пары знакомых, о которых тебе лучше не знать.

Карл одним глотком допил содержимое своего бокала, чувствуя, что все равно не насытился. Жажда крови была для него тяжелым бременем в упырском существовании.

Карл и Дэниэль вместе с еще несколькими служителями Ордена планомерно искали обрывки сведений о первых правителях и тех, кто был до них – кельтов. В архивной библиотеке Contra Malum хранились старые рукописные записи монархов до Карла и после, летописи монахов, которые вели хроники и отмечали события, происходившие в начале нашей эры.

– Я кое-что нашел, – позвал Фауст.

Карл преодолел несколько пролетов с книгами. Дэниэль сидел на полу, обложившись талмудами, и выглядел более живым, чем когда-либо. Плюнув на правила этикета, прочно укоренившиеся в нем с детства, Карл опустился на пол и, сев по-турецки, потянулся к фолианту.

– Упоминаются личные записи Маробуда, первого правителя Богемии с кельтскими корнями, – Дэниэль указал Карлу нужную строку.

– Прежде чем умереть, Маробуд оставил такое послание своему преемнику, – Карл вел пальцем по знакомому изречению: – Contra malum mortis non est medi-camentum in hortis[48]. И завещал передавать его от короля королю, как код к утерянным тайным знаниям.

– Вам не передавали этот шифр?

Карл потер заднюю часть шеи и снова перечитал латинское выражение.

– В детстве отец часто давал советы латинскими изречениями, и эта пословица была его любимая. Так он давал мне понять, что пока человек жив – он может многое сделать.

– Значит, это первый код.

– Думаете, будут еще?

– По моему опыту, да, – хмуро подтвердил Фауст. – Лично я всегда думал, что это средневековая пословица, а, оказывается, она пошла еще от племени бойиев[49].

Большую часть дня они провели, пытаясь найти информацию об этом. Фауст взял блокнот и, записав пословицу, пытался переставлять слова и буквы местами в надежде, что они найдут подсказку, но тщетно. Карл, в свою очередь, думал о том, могли ли сады быть буквальным указанием на место.

– Нет лекарства в садах, – задумчиво повторял он, пытаясь нащупать нить, которая привела бы его к разгадке. – Сады и смерть. Может, сады смерти? Что может быть ими? Древние кладбища?

Фауст оторвался от записей, и в его взгляде Карл увидел азартный огонь кладоискателя. Дэниэль теперь не был грозным главой Ордена, а лишь молодым мужчиной, одержимым поиском ответов.

В кармане штанов Карла резко и настойчиво завибрировал мобильный. Не смотря на имя звонившего, он ответил:

– Говорите.

– У вас и правда нет души! – высоким и каким-то чужим голосом произнесла Анета в трубку.

– Анета, я не понимаю…

– А я вот прекрасно вас поняла, наконец-то! – перебила она. – Значит, как вы там сказали? «Графиня лишь разменная монета. Да, дорогая, да, умная, но всего лишь особа женского пола». – Ее голос в трубке звенел от гнева. – Вы спесивый, высокомерный… вы… Ненавижу вас!

– Анета!

На той стороне трубки абонент оборвал звонок.

Карл сделал глубокий вдох и задержал дыхание. Его тело застыло, словно он стал точной копией статуи возле моста, названного его именем.

– Что случилось? – Фауст поднялся с пола.

– Это вы, Дэниэль? – Вышло