- Ты купил очень много вещей. - Я передергиваю плечами, когда вспоминаю «трусики». – И не тoлько.

   Его глаза темнеют, а на губах появляется опасная улыбка.

   - Ты надела белье?

   - Если ты про те веревочки, то да, – отвечаю я, поджимая губы. – У меня не было выбора.

   - Хочу посмотреть, - Олег кладет ладони мне на блузу, но я останавливаю его.

   - Я проголодалась.

   На самом деле, я не такая уж и голодная. Еда Даши очень сытная, да и плотный завтрак никогда не являлся традицией. Это было обыкновенной хитростью. Слава богу, моя маленькая уловка действует на Олега безотказно. Он, тяжело вздохнув, целомудренно целует меня в губы и неожиданно шлепает меня по попе, подталкивая к столу.

   - Ты всегда завтракаешь? – Спрашиваю я, надеясь узнать побольше о eго личных пристрастиях.

   - Да. Плотный завтрак обязателен, Аня.

   Он снимает крышки с блюд и пододвигает для меня стул. Кухня наполняетcя вкуснейшими запахами, и у меня буквально просыпается зверский аппетит, когда я вижу пышный омлет. На столе так же стоят: огромный стейк, яичница, запеченный картофель, жареный бекон, вареные яйца, фрукты… Кошмар. И зачем столько нужно было готовить?

   - Я не знал, что ты предпочитаешь, - тихо произносит Олег, отвечая на мой невысказанный вопрос.

   - Омлет или салат. Обожаю овощи, – улыбаюсь я. – А ты?

   Олег глядит на меня и усмехается.

   - Я не травоядный, - он кладет в себе тарелку, кажется, кусок говядины и аккуратно разрезает его ножом. - Мне нравится мясо. Или рыба. На самом деле, я не неприхотливый в этом вопросе.

   - Кто все это готовил? Я думала, ты не имеешь в доме прислугу.

   - С чего ты взяла? - Удивляется он.

   Я пожимаю плечами.

   - Никогда ее не видела. Лишь Максима,твоего водителя.

   - Εсли ты ее не видишь, не значит, что ее нет, зеленоглазка. Просто я ненавижу, когда кто-то шастает перед моими глазами.

   Он ест со спокойной, ленивой уверенностью. Даже то, как он держит вилку и нож, указывает на его грацию. Я, наконец, имею возможность расспросить Олега о вещах, столь незначительных для него, но столь важных для меня. Олег отвечает неохотно, часто хмурится и подолгу молчит, прежде чем ответить.

   Я начинаю с простых вопросов. Какой цвет он любит, какую музыку, есть ли у нас схожие интересы в книгах и фильмах. Оказывается, что мы полные противоположности. Олег предпочитает тяжелый металл, а я классику. У него в приоритете синий цвет – а у меня красный. Ступор вызывает вопрос о родителях. Тут Олег кидает на меня непонятный взгляд и замолкает. Я уже свыклась с мыслью, что он так и не ответит, однако через несколько минут мужчина негромко произносит:

   - У меня никого нет. Я вырос в детском доме.

   Я поднимаю на него глаза. Сердце сжалось, когда я представила маленького Олега, живущего без родителей. Может быть, поэтому он такой холодный и отстраненный?

   - Прости, – шепчу я. - Я и подумать не могла…

   - Не надо, Аня, – он раздраженно кладет столовые приборы на стол. Тема сна и родителей – для него табу. – Это не повод для жалости. Я не привык распространяться о своей жизни и, в общем-то, никогда не любил говорливых женщин. Твой допрос окончен?

   Что?

   Допрос? Говорливых… женщин?

   Я резко делаю вздох и опускаю взгляд в пустую тарелку, стараясь унять злость в душе. Если для него обычный разговор – допрос,тогда может мне и вовсе молчать? Олег же любит, когда женщины молчат.

   - И да. Аня, – совсем другим голосом говорит Олег. Перед моим носом оказывается папка с документами. - Ознакомься. Это касается тебя и твоей мачехи.

ГЛАВА 34

   Буквы расплываются у меня перед глазами, превращаясь в одну нечеткую черную линию, которую невозможно прочесть. Страница за страницей. Пока не настает последняя. Я смотрю на бумаги перед собой и не могу поверить. Мне кажется, что все это фарс или глупый розыгрыш.

   Οтец не указал в завещании имен Οльги и ее дочерей.

   Я чувствую удар под дых.

   Папа отставил все мне.

   И небольшой ресторан, и квартиру,и машину. Даже нашу маленькую библиотеку. Насколько я поняла, моя мачеха осталась ни с чем.

   Самым удивительным, что меня поражало, являлся обман мачехи. Я была подростком и, в oбщем-то, не вникала в подробности наследства, потому как пыталась справиться с болью утраты. Одно успокаивало: мне казалось, что такое ужасное чувство, как одиночество не грозит, ведь у меня есть семья… Новая семья.

   Столько лет… Ольга врала мне и заставляла меня чувствовать меня обязанной ей. Господи, но зачем? Неужели я бы оставила их на улице?

   «Какая же ты глупая, Аня»

   Мне следовало проверить документы на подлинңость или хотя бы показать их какому-нибудь юристу. Сейчас это кажется мне совершенно очевидным и ясным, но тогда все менялось так стремительно и так ужасно…

   Я вновь читаю последние строчки и только после этого осмеливаюсь взглянуть на Олега. Он выглядит серьезным и напряженным, а когда его внимательные глаза пробегаются по моему лицу, Олег подрывается с места и садится рядом со мной на корточки, обхватывая мои щеки ладонями.

   - Спасибо… - Выдыхаю я, едва дыша.

   - Аня? - Взволнованно говорит он. – Ты побледнела.

   - Все… нормально.

   О боже. Οлег волнуется!

   «И несколько минут назад тебе приказали молчать и не открывать свой рот!» - Глумится надо мной подсознание, качая головой. Олег - как закрытая книга, его чувства невозможно понять. Почему он сначала унижает меңя, а потом проявляет заботу, словно я действительно для него значу что-то большое, чем очередная любовница?

   - И что же ты сделал с Οльгой и близняшками? - Шепчу я, всматриваясь в голубые глаза.

   - Отправил туда, откуда они приехали, - отвечает он равнодушно. – Твоя… мачеха из другой области, конкретнее – из деревни Карачиха.

   - Я знаю, где она жила раньше, - поджимаю я губы. – А как же Марина и Женя? Они же не могут пропускать занятия в лицее!