В хижину вошел послушник и заговорил с престарелыми Блажкиными хозяевами. Обменявшись непонятными фразами на уньярском, полурослик сообщил Блажке, что скоро прибудет Герой-Отец. И как только послушник вышел, уньяры невозмутимо вернулись к своим приготовлениям.

– Не знаю, опустится ли Зирко до того, чтобы говорить по-орочьи, – заметила Блажка Кул’хууну.

Сидя по другую сторону костра, вождь Клыков не обращал внимания на старика, предлагавшего ему чай, пока тот не отступил.

– Он всегда уважал наши обычаи. Он понимает, что наша ненависть к Дар’гесту равна его ненависти.

Мед замялся, но любопытство взяло в нем верх.

– Почему вы подражаете оркам, раз так их ненавидите?

Блажка, как и Мед, имела лишь смутное представление об убеждениях, которыми руководствовались Клыки наших отцов, но было очевидно, что он не мог упустить шанса разузнать о них. Кул’хуун сидел молча и неподвижно так долго, что Блажка подумала, он пробует вопрос на вкус, будто чай. Но проявить нетерпеливость было нельзя. Наконец из-за костра донеслась гортанная орочья речь:

– Ты носишь прическу, как эльф.

Это был не вопрос и не обвинение. И Блажка не знала наверняка, было ли это ответом. Как не знал и Мед.

– Я их уважаю, – пояснил он.

– Ты их любишь, – пробурчал Кул’хуун, вынужденный перейти на гиспартский, потому что у орков не было слова «любить».

Мед прочистил горло.

– Не уверен, что я достаточно их понимаю, чтобы любить.

– Неведение и позволяет тебе их любить. Ты заполняешь пробелы этой любовью.

– Я и об орках многого не знаю, но я не питаю к ним любви, – парировал Мед.

Кул’хуун наклонился ближе и снова перешел на орочий.

– Ты ненавидишь орка, который отнял твою руку, Эльфий Гребень?

Мед потянулся здоровой рукой к своей культе.

– Да.

– Ненавидишь так сильно, что если бы мог заменить утерянную руку его рукой, отказался бы?

Теперь уже Меду пришлось задуматься над ответом.

– Нет. Я бы не отказался.

Кул’хуун сверкнул глазами.

– Клыки наших отцов тщатся понять орков. Мы следуем их обычаям вместо наших собственных, чтобы стать сильнее, и не заполняем пробелы в том, что знаем. Мы оставляем их пустыми. Заполнять их, как ты пробелы с эльфами, это порождает уважение, это глупый путь, по которому идут Мараные орками. Клыки не ставят орков выше себя, мы ставим их сразу за собой, чтобы и впредь видеть, какие они лютые звери. И чтобы иметь возможность их убивать.

Мед выдержал взгляд Кул’хууна и ответил, как мог, на языке, в котором не было слов для выражения благодарности.

– Твои слова сильны.

Хижина посветлела, когда створки входа широко распахнулись, и старики, низко кланяясь, пригласили внутрь солнечный свет и Зирко. Герой-Отец обратился к радостным кланяющимся старикам. Взял старухину руку в свою и сказал что-то, отчего по ее морщинистому лицу полились слезы. Зирко проводили к костру, и, когда он уселся на лучшую овечью шкуру, уньяры устроили ему маленький пир, после чего смиренно покинули хижину.

Блажку старики кормили хорошо, но в сравнении с тем, что они разложили перед Зирко, ее порции выглядели совсем скудными.

– Прошу, помогите мне проявить уважение, – сказал полурослик, обводя рукой еду, приглашая троих полуорков за костром присоединиться. – Они забыли, что Верховный жрец Белико мал ростом, но они будут глубоко удручены, если все не будет съедено.

– Нужно было взять Мозжка, – пробормотала Блажка Меду, беря клецку и бросая ему.

Кул’хуун схватил целую баранью голень и кувшин кобыльего молока.

– Все остальные вожди ушли обратно в свои уделы, – сказал Зирко, используя кусок хлеба, чтобы взять кусок жареной баранины с мясной горки на тарелке. – Интересно узнать, почему вы двое остались.

Блажка знала от Кул’хууна, что, пока ее не было, на гребне больше ничего не предприняли. Шишак продолжал двигать идею о том, чтобы напасть на хиляков и истребить их всех. Кашеуха он уговорил, но Заруб с Отцом отказались. Свиная Губа колебался. Кул’хуун сказал им, что сам вступит в бой, если они на него решатся, но Клыки не оставят свой удел ради нападения на хиляков. Шишак притих, когда Зирко постановил, что уньяры такой шаг не поддержат. В итоге все закончилось так, как и предполагала Блажка. Собрание вышло вялым, как отрезанный член. Все, что узнала в зараценском лагере, она рассказала Кул’хууну, а Мед слушал. Утруждать себя пересказом для Зирко она не собиралась. Тот мог сам вскоре поговорить с Тарифом и прийти к собственным выводам.

Что касается другого вопроса…

– Что вы двое знаете об орках-чародеях?

И жрец, и вождь под тяжестью ее вопроса оторвались от еды.

Зирко нахмурился.

– Что побудило тебя спросить?

– Огромный тяжак, который убил отряд кавалеро голыми руками, – ответила ему Блажка.