еще шли уроки, кипела работа. Лариска и еще три девчонки старательно распанковывали стены розовыми сердечками, вырезанными из цветной бумаги, и бантиками. На заднике сцены уже висела композиция из искусственных цветов, лент и все тех же бумажных сердечек. Но стараний девчонок явно было недостаточно, чтобы зал заиграл реально приобрел полноценный праздничный вид. Идея-то была понятна, конечно. Но навыков у старшеклассниц в декорировании таких больших помещений было маловато. Впрочем, для школьного праздника как раз нормально.

— Я подключил вам светомузыку, — сказал мужик с пышными усами и в сером костюме, выходя из-за кулис. — Мигать будет, но не в такт музыке.

— Спасибо, Василий Васильевич! — сказала Надя.

— О, кого я вижу! — радостно разулыбался он. — Привет, парни! Так вот кто у нас играть сегодня будет, оказывается! Классная прическа, Саша. Ничего себе, какой ты лось здоровенный стал, Корнеев. Кирилл, а ты-то как затесался в эту компанию? Ты же прилежным учеником был всегда! Ну ты и лиса, Надежда Батьковна, могла бы хоть намекнуть, а то напустила туману…

— Здравствуйте, Василий Васильевич! — выдвинулся вперед Бельфегор. — А что такое со светомузыкой? Раньше же нормально работала!

— Раньше все нормально работало, — развел руками Василий Васильевич. Судя по всему, это наш учитель физики. — Но если что-то не чинить, то оно обязательно в конце концов сломается.

— А может вместе посмотрим? — с энтузиазмом предложил Бельфегор. — Я недавно настраивал такую же, там есть одна фишка…

Бельфегор скинул пальто, и они вместе с учителем снова скрылись за кулисами.

— Будто его мнения кто-то спрашивал, — буркнул себе под нос Астарот.

— Да ладно, Вась-Вась еще нормальный дядька, — тихо проговорил Бегемот. — Вот если сюда химичка придет, вот это будет то еще шоу! Велиал, ты же помнишь, как она на выпускном орала?

— Хех, — криво и как бы многозначительно усмехнулся я.

— А если Герман Олегович придет, то вообще… — прошептал Кирюха, сдавленно хихикнув.

Хорошо, что достаточно кивать, чтобы поддержать разговор, связанный с общими воспоминаниями. Я дернулся, было, мысленно, чтобы хоть как-то удержать в голове имена знаковых учителей, потом махнул рукой. В ностальгическом трепе достаточно, если только один из собеседников знает имена. Так что зачем голову забивать?

Отболтаюсь, не маленький.

— Это тут у нас Корнеев что ли? — раздался от двери пронзительный женский голос, похожий на иерихонские трубы. Все разом, сколько бы там их ни было.

Глава 21

Все разом повернули головы.

— Ой, что сейчас начнется… — прошептал Бегемот, не то с восторгом, не то с испугом.

Почему-то я думал, что хозяйкой такого голоса непременно должна быть матерая такая бабища в полтора центнера весом. Но в дверях актового зала стояла симпатичная девица максимум лет двадцати пяти.

— Здрасьте, Елена Павловна! — сказал Бегемот, натягивая на лицо виноватую лыбу до ушей. — А мы тут к концерту готовимся…

— Да знаю я все про ваш концерт, — отмахнулась она. И смотрела при этом исключительно на меня. И это был очень странный взгляд. Обжигающий такой. Имело место эдакое напряжение. Похоже, нас с этой Еленой Павловной связывает далеко не только скандал на выпускном, о котором Бегемот упомянул.

— Здравствуйте, Елена Павловна, — улыбнулся я.

— Ну, здравствуй… — сказала училка, подходя почти вплотную. — А ты поправился. Питаешься хорошо?

— Не бедствую, — усмехнулся я.

— Кто бы сомневался! — фыркнула училка. Говорила она одним тоном, но выглядела при этом совершенно иначе. Ее наманикюренные пальчики ухватили пуговицу на моей рубашке. И смотрела она снизу вверх. — Я не понимаю, как у тебя вообще хватило совести сюда прийти!

— Ну а как я мог не прийти, Елена Павловна? — я пожал плечами и почувствовал инстинктивное такое желание отойти от нее подальше. Но с места не двинулся. Елена Павловна? Может быть, это и есть та самая Лена, которой я, в смысле, Вова-Велиал записку писал? — Все-таки родная школа…

— Очень смешно! — Елена Павловна дернула плечами и отступила на шаг. И снова обожгла меня этим своим взглядом. Да, определенно, нас что-то связывает. И сейчас она и очень рада меня видеть, и очень зла на меня одновременно.

Неловкий момент пресекла Лариска, у которой как раз закончились сердечки, слезла со стремянки и бросилась ко мне.

— Вовка, а можно к тебе в гости завтра? — сказала она. — Я хочу один фильм посмотреть, а у нас видик дома сломался…

— В каком смысле, в гости? — прищурилась Елена Павловна. — Корнеев, ты что, от родителей съехал?

— Так уже давно, Елена Павловна, — ответила Лариска.

— Давно? — Елена Павловна снова дернула плечом и обожгла меня взглядом. Градус злости явно повысился. — Понятненько… Ладно, некогда мне тут с вами, у меня еще два урока сегодня!

И Елена Павловна направилась к двери. С такой ненавистью втыкая в деревянный пол высокие каблуки своих туфель, что казалось, хотела его проломить до самой преисподней.

Нда, ничего себе. Какие-то тут испанские страсти творились. Которые я, конечно же, не помню.

— Я же говорил! — выпалил Бельфегор, выходя из-за кулис.- Все там нормально работает, просто хитрость одна… Ребят, давайте настроим все по-быстрому.

«Ангелочки» тут же зашевелились, поволокли на сцену инструменты.

Все школьные праздники проходят плюс-минус одинаково. На сцене происходит какая-нибудь самодеятельность, а потом — дискотека. Я сидел за кулисами и смотрел, как Надя с еще одной девчонкой ведут этот их день влюбленных. Получалось у них, честно сказать, не то, чтобы здорово круто. Надя волновалась, путала слова. Парни, которых она вытащила на сцену для участия во всяких конкурсах, не особо горели желанием в этом участвовать. Я подсмотрел в щель между занавесом и стеной. Публика как-то не особо радовалась. У дальней стены кучковалась компашка девиц, которые вообще повернулись