Шрифт:
Закладка:
Керим подумал, что Каррас уже немолод, но он выглядел таким крепким, будто вырезанным из мореного дуба, и вполне может прожить еще лет двадцать. Сколько тронов он сможет поставить в тень своего помоста за эти двадцать лет?
— Хочешь, я расскажу тебе сказку, Керим? — вдруг спросил Каррас.
— Да, я рад буду услышать ее, отец. — кратко поклонился Керим, догадываясь, что Каррас не будет рассказывать веселые побасенки о говорящих лисах и зайцах, а скорее всего поведает некую аллегорию.
— Это было давно, когда наши предки кочевали на землях по другую сторону моря Вилайет. Там тоже есть степи. В стране Шем еще сохранились города, много больше и богаче Гхора. Однажды молодой киммерийский воин приехал в один из таких городов. Там он встретил женщину, красивее которой не видел в жизни. Он воспылал к ней страстью, и она ответила ему тем же. Они поженились и стали жить в том городе. Женщина была из богатой семьи, а киммериец стал торговать лошадьми и очень скоро сделался большим человеком. У них родились и стали подрастать дети.
— Как будто благополучная история. — сказал Керим. Неужели сказка Карраса сведется к морали о том, что люди различной веры и жизненного уклада смогут жить в мире?
— Да, сначала благополучная. Но однажды в далекой степи вспыхнула большая война. Клан, к которому принадлежал наш киммериец, стал созывать всех своих воинов. И тогда старейшины вспомнили о мужчине, что сделался лошадиным барышником в городе. Они послали к нему родного брата, чтобы он позвал разбогатевшего и забывшего битвы воина на войну. Они думали, что брат рассказами о радостях битвы разбудит задремавшее мужество человека. Но барышник отказал брату. Тогда старейшины послали к нему старика. Они думали, что старик, взывая к памяти предков и представлениям о чести, сумеет пробудить воинский дух богача. Но он остался глух к словам старика. Тогда старейшины послали к нему маленького мальчика. Мальчик ничего не сказал, он не знал красивых и пылких слов. Он только протянул богачу пучок голубой полыни. Тот понюхал траву, и вспомнил о том, кем был прежде. Не сказав ничего ни жене, ни детям, собрался он дорогу и вернулся в родные кочевья.
— Красивая и печальная история. — сказал Керим.
— Да, можно сказать и так. Но ты понял, в чем ее урок?
— Да, повелитель. Я запомню эту сказку.
Керим действительно догадался, о чем говорила эта легенда, такая обыкновенная среди кочевников. Менялись только названия степного племени и города, а суть всегда оставалась одна и та же. Запах полыни дороже благоуханных фонтанов. Зов крови важнее выбора, который делается разумом.
Каррас иносказательно поведал о том, что есть вещи и люди, которые не меняются. Степной варвар всегда останется степным варваром.
А самому Кериму, великому эмиру Афгулистана надо учиться жить, всегда чувствуя на своем горле киммерийский аркан.
Каррас посмотрел Кериму в глаза.
— А с тобой нам надо будет еще поговорить о твоей женитьбе. С нашей дочерью ты получишь хорошее приданное. Тысячу киммерийских мечей.
Под мечами Каррас конечно же имеет в виду не сами прямые клинки, но людей, которые обучены владеть этими клинками.
После трапезы Каррас на некоторое время уснул, но Кериму не спалось. Проснулся великий каган ближе к закату. Он легко поднялся, немолодой, но все еще обладавший ловкостью тигра.
— Если хочешь, Керим, возвращайся в свой каменный мешок. Там отныне твое место. А мы поедем проведать лагерь нашего воинства. Скоро твоей казне станет немного легче. Тебе придется кормить не всех моих людей. Дагдамм возьмет часть из них пойдет к границам страны Па-Те-Ни, чтобы выполнить то, зачем мы выступили в этот поход. Он должен будет вернуть и привести мне на суд и расправу нечестивых богю, которые предали клятву, скрепленную кровью. Вот так я караю отступников! Если богю думают, что найдут убежище у царей-жрецов, то они ошибаются. Все земли, на которые может ступить копыто киммерийского коня — мои.
Каррас взглянул Кериму прямо в глаза.
— Мой меч — ваш меч, моя рука — ваша рука, великий правитель. — поклонился Керим.
— Не вздумай предать нас. — тихо сказал киммерийский каган. И после краткой паузы добавил. — Сынок.
XVI. Поход Дагдамма
— На страже стоят верные люди. Наши посвященные братья. Здесь мы можем говорить смело. — сказал Фелан.
Кидерн усмехнулся. Вообще-то кривая ухмылка была его обычной реакцией на чьи угодно заявления. Фелан давно знал Шкуродера. Но почему-то сейчас усмешка Кидерна вызвала у него вспышку гнева.
— Что смешного я сказал, Кидерн?
— Ничего. Я вспомнил кое-что про свою старшую жену. — ответил мастер меча.
Своеволие Кидерна было непреодолимой проблемой. Шкуродера можно было только убить, но не усмирить.
— Так ты не расскажешь нам эту смешную историю?
— Расскажу. Моя жена отличается естественной женской стыдливостью. Стесняется справлять нужду вблизи от становища. И вот бывало, отойдет на две сотни шагов в степь, а вокруг ни деревца, ни камушка. И садится у всех на виду, но в отдалении. Вот такая у моей жены смешная привычка.
Рассказанная Кидерном история имела отношение к сбору Круга. Они встречались якобы тайно, но на самом деле, на виду у всех. Все знали, что в шатре Фелана устраивают встречи воины из братства Крома.
— Да, каган знает, кто мы и что мы состоим в братстве. — прямо сказал Фелан. — Но он не знает о том, что мы обсуждаем на своих встречах.
— Ты в этом уверен? — опять сдерзил Кидерн.
— Да. Иначе Каррас уже приказал бы убить нас всех.
— Надо убить его раньше, чем он решится убить нас. Я готов. — сказал Кидерн.
— Тебя тут же изрубят на куски его названные. — возразил Коди.
— Я не боюсь смерти. Я уже умирал. — ответил Шкуродер.
— Твоя отвага не подлежит сомнению. Но что нам даст убийство Карраса прямо сейчас?
— А есть ли у нас еще время? Неужели ты не видишь, что происходит? Что этот полукровка творит с киммерийцами, с каганатом, со Степью? Он перемешивает племена. Он забыл дедовских богов и поклоняется Небу. Он убил многих своих родичей. Каррас только по имени сын Конана, на самом деле он, прежде всего, внук Гуюка. Он хочет быть ханом всей Гиркании, и он идет к этой цели. Ты видишь, на кого он опирается! Все эти полукровки, сыновья ночи и
