на пятую точку. Вдруг раздался какой-то странный звук, словно по железке ударили другой железкой. Затем произошёл небольшой толчок. Это заставило меня прижаться к стеклу и разглядывать происходящее. Но ничего кроме платформы и спускающихся на неё пассажиров я не увидел. Звук стукающегося железа повторился. Всё должно быть в порядке, раз Джим сидит себе с невероятно скучающим видом.

И тут поезд снова поехал. Только в обратную сторону. Я завертел головой, пытаясь понять, что происходит. И тут я увидел в окошко, что на станции остались стоять все вагоны кроме нашего. А, теперь понятно. Нас отцепили и прицепили к другому локомотиву. И куда же мы едем?

За окна вернулся уже знакомый пейзаж полей и моря. Я стал внимательно и напряжённо следить за происходящим, ерзая на сиденье. Через пару минут мне показалось, что мы переместились на другие пути, расположенные ближе к морю. Это побудило меня пересесть на другой ряд на кресла за Джимом. Да, точно. Теперь мы приближались к воде. Я как можно сильнее вдавил лицо в стекло, чтобы рассмотреть как мы вообще едем по полю. Я заметил, что за нами тянутся почти незаметные пути и заросшие травой шпалы. Интересно.

— По этим путям возят вагоны с отловленной рыбой или камни с берега. — стал объяснять Джим.

— И что тогда тут делает пассажирский вагон? — ехидно спросил я, зная, что дело обязательно криминальное.

Джим загадочно промолчал. В его репертуаре. Он, видимо, обожает делать сюрпризы.

Тем временем мы почти достигли границы, где кончалась суша и начиналась вода. Я заметил мельком впереди нечто напоминающее баржу. Ну, разумеется это баржа. Не по воде же мы дальше поехали. Вагон превратился в пароход, и я глядел уже на зелёную полоску земли, становящуюся всё меньше. Видеть воду вокруг себя завораживающе, зная, что если что пойдёт не так, то вся эта махина затонет за минуту и унесёт с собой на дно всех поголовно, никого не спросив. Плыли мы едва двадцать минут. И нашей целью был остров.

— Я вижу дома. — я поделился своими наблюдениями. — Это же единственный обитаемый островок в этом море?

Джим подтверждающе угукнул. Я, чтоб лишний раз не демонстрировать своё невежество, полез в телефон и разузнал, что мы на подходе к острову Ратлин. К моему удивлению баржа продолжала плыть с той же скоростью даже когда над нами стали возвышаться крутые утёсы. Должно быть, это очередной фокус.

Тень от острова накрыла нас, спрятав солнце. Я сел в кресло и стал наблюдать уже без ёрзанья. Становилось как-то не по себе с каждой минутой. Казалось, в любую минуту паром наткнётся на землю, и всё полетит с треском и визгом. Но после того, как перед моими глазами предстала картина вхождения в этот самый утёс, надежда на скорую остановку пропала. Тьма поглотила нас, но лишь на пару секунд. В вагоне зажглись лампы. Мы были в пещере. За окнами слабо различались скалы и природные стены. Я пересел в соседнее кресло и наклонился к спинке кресла передо мной.

— Может уже скажешь, что мы тут делаем?

— А что, тебе не по себе? — услышал я наигранно удивлённый голос дяди.

— Я никогда не был в пещере. — признался я. — Особенно в такой.

— Ну, — раздался негромкий смешок. — и думаю, что никогда не сидел своей задницей на тротиле.

Я тут же вскочил и посмотрел на кресло, как на чудовище, выползшее со дна Марианской впадины. И снова Джим смеялся.

— Тебе нечего беспокоиться. — сказал он. — Если конечно у тебя не завалялась щепотка тенереса.

Я стал изучать глазами вагон. Ну, конечно. Мой отец же организовывал такие перевозки. Я попытался оторвать сиденье от спинки. Куда они засунули всё добро? Джим остановил меня.

— Подожди и всё увидишь. — он поднялся наконец-то со своего кресла. — Мы почти на месте.

Пещера становилась всё более различимой из-за многочисленных прожекторов, крепившихся к стенкам. Наш транспорт стал сбавлять скорость. Двое сопровождавших нас мужчин тоже встали на ноги и пошли к выходу. Джим и я шли сзади. Когда вагон наконец-то остался позади, я учуял этот особенный запах. Морская вода вперемешку с известняком. Наш небольшой поезд, оказывается, всё ещё находился на рельсах, специально прикреплённых к широкой платформе. Я был под впечатлением от торчащих сверху острых каменных сосулек и этой странной атмосферы. Когда мы сошли с баржи, то очутились на обычном асфальте. Далее располагался большой комплекс из сооружений, напоминающий казармы.

Джим развернул меня к барже, и я увидел, как из вагона выносили целые кресла и контейнеры, крышками для которых служили квадраты пола, по которому я ходил в вагоне.

— Ну, нихрена себе. — выдал я, смотря на это беззаконие.

Джим был доволен моей реакцией. Мы направились к комплексу. Охрана на посту нам ничего не сказала, а просто пропустила через ворота. Здесь было довольно много людей, и все они сейчас занимались прибывшей поставкой.

— Здесь готовят бомбы? — риторический вопрос.

— И огнестрельное оружие.

Я издал какой-то звук передающий моё волнение. Не знаю, что это за волнение: восхищение или страх. Оказавшись в большом амбароподобном помещении, я понял, что мне страшно. Передо мной предстали сотни ящиков, в содержании которых сомневаться не стоило.

— Господи. — вырвалось у меня.

Мне сразу захотелось на воздух, потому что в голову сразу полезли мысли, что каждый этот ящик — смерть сотен людей, время и жизнь одного, а то и десяти агентов спецслужбы, а также огромные деньги. В моих глазах потемнело. Но потемнело по особенному. Кровь. Всё заливала кровь.

Я вдруг понял, что до этого момента жил в кукольном домике, сооружённом МИ6. Всё казалось игрой. Сейчас всё казалось страшно реальным. И я был в ужасе. Хочу, чтобы всё снова стало понарошку. Я заметил, что неосознанно прижался к Джиму. Тот внимательно разглядывал моё лицо.

— В чём дело, Эдвард? — он задал вопрос, но я видел, что он итак понимал, что со мной.

Я помотал головой и отстранился от дяди.

— Мистер Мориарти. — к нам подошёл высокий человек, одетый во всё чёрное.

— Вы с проверкой?

Джим почему-то усмехнулся.

— Нет, — возразил он. — с экскурсией. — и его взгляд переместился на меня.

Я скрипнул зубами. Нужно снова взять себя в руки. Собраться.

— Мой племянник. — преступник чуть наклонил голову в мою сторону.

Человек, похожий на военного протянул мне руку.

— Я знал вашего отца.

Я резко замер, вытянув руку. Мне вдруг стало так нехорошо, что я разозлился. Рукопожатие вышло довольно удушающим. Этот человек явно не ожидал такой огненной реакции.

— Это всё? — я провёл в