Шрифт:
Закладка:
— И боги! — заметила Ольга, возможно намекая на мой предстоящий визит к Артемиде.
Хотя я не собирался просить богиню о помощи — сами разберемся. А помощь богов, это уже крайняя мера, при чем она не всегда работает. Есть такая поговорка в одном из моих излюбленных миров: «На бога надейся, а сам не плошай». Я бы даже так ее повернул: «На богов особо не надейся — верь в себя». Ведь в каждом из нас скрыты огромные силы, просто не все об этом знают.
— Сань, что для этого нужно? Давай обстоятельно, с нашей стороны какая помощь? Маги, какая-то боевая сила, иные способы поддержки — все предоставим, — Ковалевский тоже соблазнился запахом табачного дыма и выдвинул ящик стола в поисках сигар. — Я не совсем понимаю, как ты собираешься решить этот вопрос, но я точно знаю, он очень-очень непрост. За Козельским стоит гораздо больше, чем просто Ведомство Имперского Порядка. Я прекрасно понимаю, ты — человек выдающийся и твои способности как мага огромны, но очень хочу, чтобы ты верно оценил силы. Особо замечу, — он постучал пальцем по столу, — у Козельского в главном корпусе Ведомства всегда находятся маги. При чем очень серьезных, перешедших к нему из верхушки коллегии и имеющие особые таланты.
— Борис Егорович, вы по этому вопросу не беспокойтесь. Я оцениваю все верно. У меня есть инструменты влияния на самого Козельского, и есть кое-какие замыслы в подходе к решению этой проблемы. «Операция Гром» — так это у Григория Юрьевича называется? — уточнил я — князь кивнул, я вдохнул табачный дым и продолжил: — Против его «Операции Гром», мы проведем свою, назовем ее «Заземление». Да, кстати, Козельский ждет меня сегодня-завтра для душевной беседы, даже сообщение на эйхос прислал. Грех не воспользоваться. А недавно он присылал ко мне своего человека, якобы какого-то серьезного мага. Оля знает, чем это кончилось для серьезного мага, — я подмигнул своей невесте.
— Хорошо, Сань. Если ты действительно сможешь как-то решить вопрос с Козельским, то честь тебе и хвала. И конечно от Дениса Филофеевича высокая награда, но это уже только потом, когда он вступит в свои права престолонаследника. Мы очень на это надеемся и верим в тебя, — Борис Егорович откусил кончик сигары, поглядывая на меня темными, внимательными глазами. — Давай тогда так договоримся: пятница и суббота в твоем распоряжении — решай это дело как сочтешь нужным. Я все время на связи, любая необходимая помощь, любое содействие — сразу мне сообщением на эйхос. Все решим, но лучше не говори о том, что тебе требуется напрямую. Если у тебя что-то за эти дни не выйдет, то боюсь, придется прибегнуть к плану Лапина, а его план не очень хороший. Я бы даже сказал, очень нехороший.
— Просветите? — я выпустил сизую струйку дыма.
Ковалевский явно не хотел об этом говорить, и уже пожалел, что упомянул князя Лапина, хотя я после первого и пока единственного посещения нашей базы в Сибири знал, что Ростислав Сократович является одним из руководителей «Сириуса», при чем скорее всего он возглавляет службу безопасности или какое-то теневое крыло, не подчиняющееся напрямую военным.
— Пап, ну скажи! — настояла Ольга, которая мало участвовала в разговоре, но была полна интереса.
— Да нечего особо говорить. Плохой план — просто силовое решение проблемы, пока не вернулась Глория с императором. Силовое по отношению к Козельскому и иже с ним. Ладно, не будем об этом, — Борис Егорович пыхнул сигарой. — Очень надеюсь, что до этого не дойдет, потому как неизвестно чем такое дело закончится. Во-первых, сам Козельский готов к силовому противостоянию, а во-вторых, Филофей Алексеевич за такое накажет строго, так что полетят чины, и царевич здесь вряд ли сможет на него повлиять. Пока думаем, как можно провернуть этот план наиболее деликатным образом, так чтобы не было слишком много шума, и чтобы перед императором хоть как-то обосновать необходимость этого.
— Я понял, Борис Егорович. Вы уж как-то не спешите с «планом Лапина». Давайте сначала попробуем мое «Заземление». В общем, времени у меня до полуночи субботы и очень постараюсь, чтобы вам не пришлось прибегать к тем крайне нежелательным решениям, — заверил я, встал и стряхнул пепел в пепельницу князя.
— Да, Саш, на этом и порешим, — Ковалевский тоже встал и пожал мне руку.
Впервые от него такой жест по отношению ко мне — жест мужской, подчеркивающий высокую значимость наших решений и доверия.
Долго я у Ковалевских не задержался. Мы пообедали с Ольгой — князь к тому времени срочно отбыл на какую-то встречу, полагаю по всем тем же беспокойным делам вокруг «Сириуса» и престолонаследия. После обеда Оля подвезла меня к Торопову, а сама поехала на Таганку, где принимала участие в заседаниях общества «Софос».
Все что хотел Геннадий Степанович это предупредить меня насчет Козельского, но не хотел делать это через эйхос или коммуникатор. Настало такое время, что конспирация имеет значение. Сыщик сразу усадил меня за стол, его помощник тут же подал кофе с печеньем и шоколадом, хотя я отказывался. Ну куда в меня еще, после обеда у Ковалевских? А затем Геннадий Степанович наговорил о Козельском много чего. Наговорил такого, что пересказывать не хочется, но если кратко: редкий мерзавец этот князь. И рука об руку с британской разведкой, и связи у него обширные в Лондоне, благодаря, конечно, Глории. И здесь, в России он из Ведомства Имперского Порядка сотворил настоящего спрута для личных нужд, оплетающего щупальцами все важные структуры нашей империи. Впрочем, многое я знал и без Торопова. Даже поделился с ним кое-какими сведениями о Григории Юрьевиче, которых сыщик не знал. И наш общий враг — Джеймс Лаберт, бежавший в Лондон, без сомнений тоже был человеком, тесно связанным с князем Козельским. С Лабертом к моменту моего визита в агентство, еще вопрос не решили, но в ближайшие дни должен он предстать перед Аидом за все зло, которое совершил.
После Торопова я все же успел ненадолго заехать домой, переоделся, похвалился перед мамой успешной сдачей первого экзамена и поспешил к Артемиде.
