– А ты не здесь живешь?

– Нет, переехал. Не могу в том доме, понимаете…

– Понимаю, – мистер Бернар покачал головой, – я бы тоже уехал.

– Это не спасает, – сказал Бейтс.

– Тебе нужно беречь себя, сынок, ты еще молод.

– Я пытаюсь…

– А я уже нет; мне осталось беречь только ее, но и это у меня паршиво выходит. – Он запрокинул бутылку и сделал несколько глотков.

– Следователь не звонил? – спросил Бейтс.

– Нет, а тебе?

– И мне не звонил.

– Все понятно. Положили на дальнюю полку… – Грег вздохнул. – Как всегда. Другого я не ждал.

– Говорят, нет никаких зацепок.

– Если их не искать, то, конечно же, и не будет.

– Я им говорил, говорил этому Хейзу, что это маньяк, а он: «У нас нет на то доказательств».

– Конечно, маньяк, – согласился мистер Бернар. – Разве нормальный человек сможет сделать такое?

– И я о том же! А они мне: преступление, мол, несерийное. Если бы был маньяк, то убийства повторились бы. А так, мол, нет убийств с тем же почерком, и продолжения следствия нет.

– Несерийное, – повторил мистер Бернар, – с тем же почерком…

– Что с тем же почерком? – зашла Марта.

– Ничего, дорогая. Налей-ка нам чайку.

* * *

Жена уже крепко спала, когда с улицы постучали. Мистер Бернар, ворча и ругаясь, встал с кресла-качалки и, прихрамывая, пошаркал к двери. Стук становился все громче.

– Грегори Бернар, откройте, полиция!

Грег остановился на миг; кровь прилила к голове, руки похолодели, ноги не двигались с места.

– Считаю до трех, а потом выламываем дверь, – раздалось с улицы.

– Иду! – крикнул Грег, услышав знакомый голос.

Отодвинув дверную цепочку и прокрутив механизм замка, он медленно отворил дверь.

Стоявший на пороге Кристофер не моргая смотрел на старика.

– Вы обвиняетесь в убийстве Кэтрин Хейз, – еле выговорил он. – Ваша машина была замечена…

– Проходи, Кристофер, – сказал мистер Бернар совершенно спокойно.

Хейз и еще двое полицейских зашли внутрь.

– Ты всегда был хорошим полицейским, – сказал старик.

– Какого черта? Что вы…

– Не то что твой брат.

– Обыщите дом, – приказал Крис другим двоим.

– Как там погода на улице? – Мистер Бернар обернулся, щурясь от хлынувшего в дом света. – Я хотел выйти погулять. Дома, знаешь ли, не продохнуть.

– Боюсь, что прогулки вам теперь светят только два раза в день, и то по периметру.

– Я понимаю, – он улыбнулся, – я все понимаю.

– Вы убили не только Кэтрин, вы убили и моего брата. Вы…

– Не будь столь строг ко мне, сынок, я ведь и сам почти что мертв. Хотя нет, не почти. – Он сел на скрипучий диван. – Я умер тогда, вместе с Сильвией, и единственное, что держало меня на плаву, – это желание мести, возмездия, суда над мерзавцем, сделавшим это. Но и этого я не получил. Твой брат бросил мою дочь, он бросил это дело, вы не провозились с ним и полугода, вы не нашли ничего…

– Вы чертов псих!

– Но я вам напомнил, не так ли, Кристофер? – Он засмеялся. – Тот же почерк, то же орудие, вот только мотив был другой, но это уже не важно. Я хотел, чтобы вы нашли убийцу моей дочери, я хотел, чтобы вы опять стали искать, и поэтому сам стал убийцей. Разве это не оправдание, Кристофер? Разве ты не понимаешь меня?

Кристофер и не пытался ничего понять. Ему казалось, еще немного, и он сам сойдет с ума. Слишком долгим было это безумие. А этот старик с дрожащими руками, покрытыми старческими пигментными пятнами, никак не походил на маньяка.

– Это вы убили Лизу Перлоу? – спросил он наконец.

– Нет, а кто это? – удивился Грегори.

– Девушка была найдена в квартире на Портовой улице. Маркус решил, что почерк один и тот же, хотя орудие…

– Да, это я, – мистер Бернар кивнул. – Только…

– Только вы должны были убить не ее, а мисс Селеш – дочь второго следователя, который работал с Маркусом над делом вашей дочери, не так ли?

– Совершенно верно, неудобно получилось… – Старик скукожился. – Как же так вышло?

– Марта Селеш уехала в отпуск, а в квартире разрешила пожить своей подруге – та как раз искала жилье.

– Вон оно что… – Мистер Бернар вздохнул. – Мне очень жаль.

– Жаль? – Крису казалось, еще немного, и он вышибет ему мозги. – Вы знаете, что такое жалость?

– Мне жаль свою жену…

– А Кэтрин, а Маркуса, а Лизу Перлоу?

– Мне жаль свою дочь больше, чем их всех, Кристофер. Мне нужно было возобновить это дело, и Эван сказал, что вы вновь открыли его после убийства Кэтрин.

– Он-то и убил вашу дочь!

– Что ты сказал?

– Эван Бейтс убил вашу дочь!

– Этого не может быть. – У мистера Бернара затрясся подбородок. – У Эвана же было алиби.

– Его алиби – липа, как и тот молоток, который лежал в столе.

– О чем ты говоришь?

– Он убил вашу дочь отбивным молотком, а на место его положил новый, которым не пользовался.

– У него аллергия на мясо…

– Именно так.

– Я не верю, он не мог, он любил нашу дочь…

– Как бы не так… Кем работала Сильвия?

– Налоговым инспектором.

– Вашей дочери было поручено разобраться с делом о финансовом мошенничестве в одной из фирм города. Она обнаружила, что главным фигурантом в этом деле был ее муж – именно на его счет поступали немалые откаты от серых сделок. Она попросила его объясниться или признаться в содеянном, потому как скрывать это не могла, а может, и не хотела. Бейтс признался, что не раз просил жену замять это дело и промолчать; предлагал даже пару кандидатур, на которых можно было повесить его вину, обещал все подстроить. Но на это она не пошла, а пригрозила разводом и, как следствие, разделом имущества. На тот момент Бейтс на ворованные деньги уже успел прикупить домик в Италии. Ни развод, ни принципиальность жены не входили в его планы. В день командировки он вернулся домой на такси, убил Сильвию и уехал на попутке обратно, а с конференции вернулся в город только под утро.

– Чертов ублюдок!.. – задохнулся мистер Бернар. – Значит, это он убил мою дочь, а после рыдал на похоронах и все эти годы еще навещал нас?

– Да, цинизма ему не занимать.

– Ну, ничего, – старик как-то странно засиял, – ничего, он теперь сядет, и надолго, он теперь сгинет в тюрьме…

– Сядет. Так же, как и вы.

– Ну и что с того, это не важно, ничего не важно, Кристофер, ничего…

– Вы хоть понимаете, что натворили?

– Заставил вас снова работать? – как-то криво улыбнулся он.

– Вы сумасшедший.

– Может быть. Может быть, я тоже сошел с