– Не верь ему, – за спиной Кристофера стояла Кэтрин. – Ты же видишь меня, ты же не оставишь меня, ты же найдешь мое платье?

Она стояла почти голая, в одном лишь белье; висок кровоточил, тушь потекла, волосы мокрые. Она пыталась согреться, обхватив себя руками.

– Что с тобой? – Крис обернулся и посмотрел на стену, куда так безотрывно смотрел его брат.

– Ничего, – Маркус потер глаза, – я просто устал.

– Тебе надо вернуться в клинику. Я поговорю с доктором; быть может, мы сможем что-то придумать. Будем принимать лекарства дома… Мы освободили тебе комнату, моя бильярдная, помнишь? Будешь жить у нас.

– Но как же убийство? – Маркус смотрел на брата. – Та жертва была пациентом или врачом? А преступник – один из своих, кто-то из медперсонала или из пациентов? Это же закрытая территория…

– Да не было там никакого убийства, Марк! Не было!

– Я же видел… Ты же опечатал ту дверь…

– Господи, – Кристофер тяжело вздохнул, – послушай меня, хорошо? Просто послушай. Убийство не произошло в этом доме, в этой больнице, на твоем этаже; оно произошло за сорок километров оттуда, здесь, в городе, в обычной квартире обычного дома. Оно не имеет никакого отношения ни к одному из дел.

– Но я видел, я заходил!.. Я видел ту женщину на полу и сюжет об убийстве в новостях. И фотографии, ты же сам приносил мне их!

– Приносил. Ты спрашивал про убийство, которое произошло в тот самый день, я и принес тебе их. Это дело расследуем мы; но убили ее не у вас, не рядом с тобой, а квартира – палата, в которой ты ее якобы обнаружил, – вообще пустует, это теперь кладовое помещение.

– Не может быть. Я же видел эту женщину; она лежала, как Кэтрин…

– Тебе показалось.

– Ее убили так же!

– Не так же. Там было отравление. И не было у вас его, ты не мог его видеть, если только…

– Что?

– Если только это не бред, очередной бред, как и Кэтрин, как и убийца, преследующий тебя.

– Но он был! Я видел его, понимаешь? Убийцу Кэтрин! Он там был!

– Нет, Маркус, ты не мог его видеть.

– Он приходил к моему дому и смотрел в мои окна… В окна лечебницы, если это лечебница… – Маркус схватился за голову. – Если все это не обман…

– К сожалению, не обман.

– Тогда он знает, где я! Он знает и следит за мной. Он там был, понимаешь, он смотрел в мое окно!

– Хорошо, как скажешь… – Крис вздохнул. – Только тебе нужно вернуться. Не дело сбегать, подставляя людей. За тебя все переживали.

– Мне нужны видео с камер.

– С каких еще камер?

– Если это закрытое учреждение, должны быть камеры, так? Они должны выходить во двор, должны охватывать прилегающую дорогу…

– А ты ведь все тот же следак! – Кристофер похлопал брата по плечу. – Ты же все понимаешь…

– Не разговаривай со мной как с идиотом.

– Ты большой молодец!

– Прекращай, слышишь?

– Дай я тебя обниму…

– Тебя еще не уволили за профнепригодность?

– Я так волновался за тебя…

– Ты всегда был плаксивой девчонкой.

39 глава

– Очень рад вас видеть, – сказал мистер Зимерман, открывая ворота.

Теперь он был будто другой, и лет ему казалось побольше, и взгляд его стал словно умудреннее, опытнее. Почему Маркус раньше не замечал этого умудренного взгляда? Не потому ли только, что он был для него лишь заведующим по ключам и замкам, а не врачом с многолетним стажем?

Маркус шел по закрытому корпусу – два охранника у входа, четыре однотипных дома, рядом с домами автомобили «Скорой помощи», между домами ходят врачи; по периметру гуляют люди, их немного, и почти каждый сам по себе. Один из прохожих-пациентов посмотрел на Хейза и помахал ему. Маркус не был с ним знаком, да и тот, видимо, тоже; через секунду он уже махал Крису и доктору, те помахали в ответ.

Маркус поднялся на крыльцо, зашел за порог, огляделся – и замер. То, что еще недавно было просто серым и унылым, стало белым и больничным. Стены покрыты белой краской, под самым потолком длинные кварцевые лампы, все двери однотипные, а вот лестница та же, старая, с облупившейся краской. Маркус пошел правее и уткнулся в стеклянную дверь с табличкой «Закрыто». Он припал к стеклу. Местный кафетерий оказался больничной столовой, не отличающейся ничем от других. Почему он раньше этого не замечал?

Там, в темноте, в дальнем углу, Маркус увидел себя и миссис Нотбек за одним из столов. Это был первый день их знакомства. Он забыл этот день, как и многое здесь…

– Раньше я уже жила в старом доме, – говорила миссис Нотбек, – вот ровно в таком, до которого никому не было дела. Вы знаете, наличие управляющей компании еще не гарантирует, что домом будут управлять, это верх разгильдяйства; я им говорю, послушайте, я женщина, мало ли кто здесь живет, мало ли кто заселится в соседние квартиры; как, по-вашему, я должна спать ночью, если у меня не закрывается дверь, замки же нерабочие, вы понимаете, и вот я хожу к ним, хожу, хожу и хожу, ей-богу, это так меня беспокоило, что я не могла нормально спать; тогда они установили мне дверную цепочку.

– Кто они? – не понял Маркус.

– Так рабочие, ремонтники, у нас, знаете ли, в подъезде ремонт. Установили мне цепочку, а я говорю, разве это панацея – цепочка, нужно же установить замок, а они «не положено»; кем, говорю, не положено, «руководством», каким руководством, я его в глаза не видела… – Миссис Нотбек остановилась в своей жестикуляции и посмотрела на Хейза. – Простите, вам нехорошо?

Маркус сидел напротив и не мог унять головную боль, перед ним все туманилось и кружилось, а эта миссис все говорила, и говорила, и оплевывала его слюной.

– Вы новенький, да? – не унималась она; голос ее отдавался все громче, все больнее звеня в ушах. – Я знаю, вы недавно заселились. – Она замолчала и хитро улыбнулась. – Я видела, что вы ходите к Саре; она хорошая девушка, хоть и медсестра, я не очень люблю медсестер, они все такие равнодушные, но Сара, она молодец. Нам повезло, что мы с ней в одном подъезде.

– Повезло, – процедил сквозь боль Маркус.

– А я уже жила в таком доме.

– Вы уже говорили…

– Вот точно в таком же. Лестницы в этих домах такие, знаете, убиться можно, нужно найти управляющего, чтобы починил… Вы не знаете, кто управляющий домом?

– Простите, ничем