12,9–11,6 тысячи лет назад[400]. Восстановление продолжилось позднее 11 тысяч лет назад, и уже 10 тысяч лет назад сформировался современный мир. Неустанное расширение безлесных ландшафтов, которые вместе с ледяными щитами держали Евразию и Северную Америку все более мощной хваткой в течение почти 30 тысяч лет, теперь прекратилось. Настало время лесам и редколесьям нанести ответный удар. Степи отступили в Центральную Евразию, прерии остались в центральной части Северной Америки; тундра отделилась от степи, чтобы занять узкую полосу к югу от Арктики, а льды отступили к Полярному кругу, где оставались в безопасности.

Мы рассмотрим этот новый мир в следующей главе. Здесь мы лишь бегло описали его как часть панорамы человеческой колонизации оставшихся главных сухопутных масс планеты, за исключением Антарктиды. Это было оригинальное заселение, происходившее с севера на юг, когда климат улучшался. Все предыдущие климатические улучшения приводили к расширению ареала с юга на север. Поэтому когда люди начали распространяться в безлесных ландшафтах Северной Америки, они парадоксальным образом вступали в мир, которому вскоре суждено было начать уменьшаться. Поскольку уровень моря стал подниматься, люди побережья могли наблюдать, как широкие прибрежные шельфы исчезали у них на глазах. Кажется маловероятным, что люди могли попасть в Америку до или во время ледникового периода, и стоит предположить, что в его разгар Америка была безлюдной. Где еще, помимо тропических регионов Африки, Азии и Австралазии, люди пережили пик последней ледниковой эпохи и последующий холодный период позднего дриаса?

На западе потомки граветтийцев, обладавшие развитой технологией, в которой доминировало мелкое портативное каменное вооружение, выжили на равнинах к югу от ледяных щитов. Несомненно, их сложные технологии и социальные системы позволили им пережить этот самый тяжелый период. Им это удавалось на территориях, простиравшихся от Италии на западе через восточноевропейские равнины до севера Черного моря[401]. Вероятно, пустыни Центральной Азии, расположенные дальше к востоку, служили им границей. Судя по всему, до тех пор, пока существовали травянистые сообщества со множеством еды, эти люди могли пережить холод и долгие зимние ночи. На Пиренейском полуострове и на юго-западе Франции мы находим другую культуру, солютрейскую. Считается, что она принадлежала людям, произошедшим от граветтийцев, и ее особенность заключается в изящных кремневых наконечниках для стрел. Солютрейцы могли быть в числе первых людей, которые использовали лук и стрелы. Среди них были замечательные художники, которые рисовали животных холодного мира, особенно коня и степного зубра, но они также проникли и далеко на юг, где их численность колоссально выросла. Масштабный демографический взрыв популяции современного человека произошел на юге Пиренейского полуострова не во времена граветтийцев, которые едва ли оказали влияние на эти места, а в эпоху солютрейцев[402].

Примерно 21 тысячу лет назад, когда мир замерзал, группа солютрейцев вошла в пещеру в самой южной части Европы, прямо напротив Африки. Они обосновались в пещере и развели огонь в дальней ее части, куда снаружи назойливыми ветрами не заметало песок дюн. Здесь им не грозили голодные гиены и волки, и отсюда они совершали набеги во внешний мир, где охотились на оленей и горных козлов, а также собирали моллюсков с побережья. Они ловили птиц, кроликов и тюленей, а еще подбирали выброшенных на берег дельфинов и семена сосен. Солютрейцы жили в пещере Горама в Гибралтаре, не осознавая, что другие люди жили здесь до них на протяжении тысячелетий. Прошло, может быть, пять тысяч лет с тех пор, как здесь жили последние неандертальцы, но новая группа людей, похоже, выбрала почти то же место, чтобы развести огонь: это было оптимальное место, откуда дым поднимался вверх и не загрязнял пещеру. Еще они охотились на тех же животных: что еще мог делать человек, как не использовать в полной мере доступные ресурсы? Если бы не различия в телосложении и орудиях, мы не смогли бы определить, были ли люди в пещере неандертальцами или предками.

Различие между ними составлял еще один аспект, на этот раз культурный, такого же рода, что и разделявший разные популяции предков. Солютрейцы сохраняли передние зубы множества благородных оленей, на которых охотились, и один из членов группы, вероятно, умелый мастер, оставался в пещере, тщательно полировал зубы и проделывал в них отверстия. Эти люди принесли с собой граветтийские традиции. Пещера заменила им шалаш из гигантских костей мамонта, но она была частью базового лагеря — места, где одни люди оставались и куда другие возвращались для обмена разведданными. В группе также была умелица, превратившая стену дальней части пещеры в панно с изображением благородного оленя, зубы которого были использованы для изготовления ожерелья. Как будто желая поставить нестираемую подпись под произведением искусства, она приложила руку к стене и распылила вокруг нее краску. Так ее отпечаток остался в ожидании археологов, которые обнаружили его спустя 20 тысяч лет.

Солютрейцы процветали в Иберии в разгар холодов, но и неандертальцы тоже пережили многие холодные периоды задолго до них — в этом не было ничего особенного. На другом конце суши, в Восточной Азии, некоторым выносливым людям удалось выжить на узких отрезках тундростепи, которые сохранялись между арктическим и гималайским ледяными покровами. Конечно, была еще и Берингия, где люди выживали благодаря оленям и мамонтам. Удача придет к ним с оттепелью. Люди выжили и на Тихоокеанском побережье Азии, в Японии, где начала процветать рыбная ловля, и среди редколесий и травянистых сообществ вдоль рек Хуанхэ и Янцзы. Эти популяции были связаны с тропическим югом, в отличие от западных евразийцев, которые были отрезаны от Африки Средиземным морем и пустыней Сахара.

Это был мир ледникового периода. Людям, которые выжили, удалось продержаться, приспосабливаясь к изменениям. В тропических зонах — в Африке, Индии и Австралазии — у предков не было необходимости менять свой образ жизни, и при низкой плотности населения они продолжали жить как охотники-собиратели, что было в крови у всех людей. Это был один из современных способов существования, он сохранился до наших дней, пусть и на дальних заставах. Но увлекшиеся «промышленностью» потомки граветтийцев, которые потерялись на собственном пути и утратили смысл своего плейстоценового наследия, настойчиво насаждали свои правила другим: тем, кто был успешен в своем образе жизни еще за тысячи лет до ледникового периода[403]. Потомки людей тундростепи, в том числе и граветтийцы, нашли новую опасную игрушку. Они придумали способы производства излишков (что почти невозможно в теплых климатах), и вместе с этим возникла неудержимая тенденция к быстрому увеличению численности населения. Ледниковый период сдержал этот процесс, но ненадолго.