— Берите пример с его высочества, молодые люди! Сразу бросается в глаза и отличное образование, и деятельное участие в делах рода! А у вас что? Одни пьянки и бабы на уме!

Мои «пристыженные» братья для вида повозмущались, мол, они не такие, и вообще они военнослужащие, а военнослужащим положено пить и волочиться за бабами, а во все эти дела рода они еще успеют вникнуть. Доволен похвалой от «сурового русского» был и Георг, что без труда читалось на его лице. Гогенцоллерны, чутко уловив момент, не стали ничего выдумывать и с важным видом предложили нашему банкиру схему, аналогичную английской — естественно, тоже в кратчайшие сроки, с подбором отличного офиса в деловом центре Берлина и совершенно бесплатно. Когда все договоренности были достигнуты, Фриц Гогенцоллерн не удержался и спросил у Ванюши:

— Иван Олегович, если вы так богаты, зачем?.. Ну, вы поняли…

— В охране Романовых служу, ваше высочество? — улыбался Кузьмин. — Ну, не за денежное содержание, это точно! — он посерьезнел. — А если честно, то это мой долг. К тому же мы с Прохором Петровичем, великим принцем Александром Николаевичем и принцем Пожарским воевали вместе. Нас очень многое связывает, и бросить я их не могу… А еще я ненавижу в душных кабинетах сидеть и праздно время проводить, вот и служу, принося пользу родине и роду. Самое же главное, ваше высочество, при каком еще другом образе жизни мой организм столько чистого адреналина выработает, про который вам сегодня Алексей целую лекцию прочитал?..

Про долг, честь и образ жизни мы поговорили еще какое-то время, и Вилли с Георгом с телефонами в руках вышли из-за стола решать Ванину проблему, а меня к бару потащил Фриц:

— Алекс, я все сделал! — заговорщицким тоном вещал он мне. — Цветы, шампанское и конфеты Елене вчера доставили. А еще вечером прямо напротив виллы в море был роскошный салют! — Младший Гогенцоллерн горделиво выпрямился. — Как думаешь, Елена оценила?

— Точно оценила, — кивнул я. — Даже не сомневайся! Уверен, в следующую вашу встречу девушка будет смотреть на тебя глазами, полными обожания!

Когда довольный Фриц вернулся за стол, я, оставшись у бара, достал телефон:

— Виталий Борисович, добрый день! Как вы?

— Норма, Алексей, — голос главы Тайной канцелярии, как всегда, был ровным. — Говори быстрее, чего хотел, а то я тут несколько занят.

— Хорошо. Хочу Алексии после всего произошедшего настроение поднять. Как думаете, роскошный букет цветов подойдет? И от Вани еще один. И матушке Наталье тоже. И конфеты еще.

— Задачу понял. У тебя все?

— Да.

— Вечером пришлю сообщение о выполнении. И Ванюшу не забудь предупредить, что он супруге и дочери цветы с конфетами подарит, а то некрасиво может получиться… Все, конец связи.

***

В полном составе наша компания собралась только к часу дня. Девушки для выхода «в свет», то есть в пафосный ресторан при отеле «Негреску», накрасились, вырядились в платья с туфлями на высоких каблуках и благоухали изысканными парфюмами. Молодые люди так не заморачивались — просто надели деловые костюмы, светлые рубашки и галстуки в тон. После обязательных приветствий и обсуждения последних новостей наши красавицы, разместив заказ на обед, удалились на веранду курить кальяны, раз уж выдалась такая замечательная возможность себя побаловать ароматным дымком. Я же отвел в сторону Шурку Петрова, настроение которого, как подсказывала чуйка, было не особо позитивным.

— Ну что, дружище, чего голову повесил? — хлопнул я его по плечу. — Али жизнь не мила тебе стала?

— Да спал мало… — отмахнулся он. — Отец после вчерашнего приема, как мы до номера добрались, сразу в бар за коньяком полез. Когда его чуть отпустило, нас с братом перед собой поставил и заявил, что он выходки Лешки Пожарского, то есть твои, терпит только ради нас с Димкой. А так ему эти титулы, деньги и светская столичная жизнь вообще никуда не уперлись… — Шурка вздохнул. — Потом батя вроде успокоился, а когда вторая бутылка коньяка закончилась, он подобрел и начал тебя оправдывать, мол, ты хочешь как лучше, и вообще он безмерно счастлив, что у меня есть такой друг, как ты. Потом домой заявилась веселая матушка…

— А где она была-то? Вы разве не с ней с приема вернулись?

— Ее Михеева после приема к себе на бокал белого потащила, они сейчас с Маргаритой Викторовной и начальницей валькирий Людмилой Александровной вроде как дружат. Ну и вот, матушка продолжила веселиться, в шутку просила ее отныне называть не иначе как «ваша светлость», заверяла нас, что у Петровых-Врачинских теперь начнется другая жизнь и так далее. Батя матушке, слава богу, праздник не портил, даже выпивал с ней, и спать мы легли уже в четвертом часу утра.

— Чего Димка? Он как отнесся ко всему произошедшему?

— Да никак, Лешка, у брата другие интересы, — пожал плечами Шурка. — Он когда узнал, что будет учиться в Царском лицее, тут же принялся изучать в «паутине» всю доступную информацию об этом учебном заведении и расспрашивать о том же младших Михеевых. Особенно его интересовали кружки по химии и биологии. Что-то он там такое нашел, но попросил через тебя узнать подробности. Сделаешь?

— Сделаю, — кивнул я. — Но не проще вам будет Димке нанять репетиторов и по биологии, и по химии? Раз парня так привлекают эти науки, надо это только приветствовать.

— Отец так же говорит, но Димка еще и опыты собирается ставить, а дома, сам понимаешь, мы ему лабораторию организовать не позволим.

Я не удержался от ухмылки:

— Это да! Вот потянуло же его именно на химию с биологией! Не мог он, например, математикой, географией или языками так увлечься! Или, как ты, живописью! Ладно, задам вопрос бабушке — она у нас лицей курирует. Больше никаких проблем нет?

— Откуда? — улыбался друг. — Все нормально…

С Соней мне удалось поговорить только после окончания нашего общего обеда, во время которого я, помня предупреждение отца, питался исключительно холодными закусками и овощами с «общих» блюд.

— Опять тут у вас что-то происходит, а я ничего не знаю, — лукаво улыбалась норвежка. — Гогенцоллерны с Виндзором, размахивая телефонами, постоянно что-то обсуждают с твоим страшным Кузьминым. Твой друг Петров оказался потомком польских родовитых дворян. Ты какой-то напряженный ходишь и думаешь о чем-то своем. И как ты вообще в Ницце оказался? Опять решал какие-то свои дела?

Женское любопытство — страшная вещь! Особенно когда любопытство проявляет избалованная принцесса, не знавшая у своих друзей и подружек отказа. А еще у этой принцессы есть на меня некие права, закрепленные пока хоть и устной, но договоренностью.

— Отвечаю по