не слышала. Если он остановится, я сделаю ему больно.

Капо что-то сделал со мной, что-то своим волшебным ртом, который унес меня за край в водоворот чувств, из-за чего я потеряла над собой контроль. Он сильно укусил меня там, внизу. Хватка моих ладоней ослабла, но прежде чем я успела отлететь назад, Капо поймал меня.

Я крепко зажмурилась.

— У меня так кружится голова, — сказала я. — Это нормально?

Он тихо рассмеялся, целуя меня в макушку.

— Ага. Когда это хорошо.

— Так хорошо, — прошептала я. — Так, так хорошо.

Мы остановились на некоторое время, ни один из нас не двигался. Это было самое большое расстояние, которое мы когда-либо преодолевали. И хотя я еще не осмелилась надеть красное белье, я все ближе и ближе подбиралась к огню. Я хотела Капо больше всего на свете, но что-то во мне остановилось, едва не дойдя до конца.

Замбони был главной причиной, но была и другая. Я не осознавала этого до тех пор, пока не переехала сюда и не обнаружила, что борюсь с желанием отдаться ему. Я хотела, чтобы между нами возникла связь, прежде чем я отдам ему свое тело. Любовь не была вариантом, он ясно дал это понять, но это не означало, что все остальное, о чем мы договорились, не могло перерасти в нечто большее.

Более глубокие отношения. Более глубокое чувство близости. Более глубокая преданность.

Может быть, даже более глубокая дружба.

Может быть, я была дурой, но мне нужно было чувствовать от него больше, немного больше тепла, чтобы после того, как все закончится, моя душа не чувствовала себя такой одинокой. Это прозвучало бы как полная чушь, если бы я сказала все вслух, но в глубине души я знала, что это правда. Его холодная натура иногда бывала такой жесткой. Ничто не могло разрушить ее, даже огонь.

Перед смертью Джослин попыталась втиснуть годы в месяцы. Однажды ночью, когда ее ум, казалось, был острее, чем обычно, она сказала мне: «Нет ничего более одинокого, чем проснуться с кем-то, кому ты отдал все, только чтобы понять, что этот кто-то отдал тебе всего лишь половину. Это произойдет, и будет больно, но ты выживешь».

Смогу ли я пережить это соглашение, если это произойдет между нами?

Я могла бы жить без любви, ради которой люди жертвуют своей жизнью и душой в любовных романах и фильмах, и я догадывалась, что в реальной жизни тоже иногда, но могла ли я жить, не чувствуя... взаимности от него?

Ответ не имел значения, только моя реакция на него. Моя преданность ему была высока, как небо. Он добился этого давным-давно, когда мне было пять.

Я буду жить с этим соглашением, но я вряд ли переживу просто секс.

Капо посмотрел мне в глаза, а потом наклонился и поцеловал меня в губы.

— Одевайся.

Он сделал шаг назад, и полотенце превратилось перед ним в вигвам. Его размер не казался... нормальным. Полотенце и то, как он был тверд под ним, оставляли мало места воображению. И я представила себе змею. Огромного питона. Одно дело - предполагать, и совсем другое - видеть его очертания так близко. Он был на расстоянии удара.

Как будто этот гигант впишется в мою Уну.

— Мы совместимы, — сказал он, прочитав мои мысли. — Твое тело было создано для меня.

Я кивнула, глядя ему в глаза. Мои ногти застучали по столешнице. То, что он назвал agitarsi24 на итальянском. Я нервничала. Я остановилась, потому что ему не нравилось, когда я это делала. Капо сказал, что у меня нет причин нервничать. Никогда. Но если бы он впервые увидел то, что я только что сделала? Он тоже будет нервничать.

— Куда мы направляемся? — Мой голос звучал грубо, как будто я кричала. Каждая часть меня чувствовала себя опустошенной, но в лучшем, черт возьми, смысле. Каким-то первобытным образом мне нравилось, что он оставил на мне след, куда глубже кожи. Он коснулся мышц и костей.

— В «Маккиавелло» ужинать. — Он оглядел меня, голую, если не считать кружевного лифчика, сидящую на мраморной стойке. — Но ничто из того, что я сегодня положил в рот, не сравнится с тем, что я только что вкусил, — Капо прикусил зубами нижнюю губу. — Vieni25, — он протянул руку. — Пора одеваться.

***

Когда мы вошли в хозяйскую спальню, Капо вздохнул и произнес:

— Расскажи мне, почему ты так сильно нервничаешь.

Кроме того, что я только что видела могучего питона? Хотела ему сказать, но промолчала. Лед, который был неотъемлемой его частью, был слишком толстым. Я решила быть честной в другом:

— Ну, парень, который... ну, я не знаю, чем он занимается. Он выбегает тебе навстречу, когда ты приходишь в ресторан. Он был, в некотором роде, груб со мной. Это будет наш первый ужин в его ресторане. — Этого болтливого парня, Бруно, который сказал мне, что раздавит меня, как жука, было трудно забыть. Он напоминал мне Замбони. И то же чувство стыда, словно кислота, пронзило мою душу.

Капо резко остановился, и я чуть не врезалась ему в спину. Капо отпустил мою руку и повернулся ко мне. Я едва не сделала шаг назад, но устояла от этого. Его напряженность иногда могла быть угрожающей, но хорошая вещь в девичнике заключалась в том, что я узнала, что Капо был не просто капо. Все мужчины в этом кругу, казалось, были похожи в этом отношении.

«Стой на своем», сказала мне Скарлетт. «Ты столь же могущественна, как и он».

Ее совет пронесся у меня в голове, но я продолжала воображать оленя, который убегал от волка. Я посмотрела на татуировку Капо, а затем снова на его лицо, благодарная, что он назвал меня Бабочкой, а не добычей.

— Что ты имеешь в виду? — его голос прозвучал сурово. — Довольно подло. Либо да, он был груб со мной, Капо, либо нет, он не был груб со мной, Капо. Между ними нет ничего, Марипоса. Используй все свои слова со мной.

Отлично. Он перебрасывал на мое поле мои же слова с того вечера у Харрисона.

Я вытянула руки перед собой, хрустнув костяшками.

— Все не так просто. Может быть, я делала что-то, чего не должна была. Я не знаю, для чего ты его нанял. Если для того, чтобы отгонять бродяг от окна, чтобы