— Госпожа не станет рушить мои замыслы, — с вызовом ответил Учай. — Уж не знаю, кто тебя вызвал из-за Кромки и кому ты теперь служишь. Ступай прочь, не хочу тебя слушать!

— Ты пожалеешь! Поистине страшно лишиться милости Богини…

— Я не могу лишиться ее милости — я сын бога! И я не раб ее, а возлюбленный. — Учай вскинул голову к небу. — Мы с моей женщиной договоримся. А если она будет упрямиться — я отыщу средство ее переубедить!

— Ты безумен! — покачал головой Марас.

— Тут многие так говорят, да потом об этом жалеют, — оскалился Учай. — Сгинь, умертвие!

Марас пожал плечами и вдруг растаял во тьме. В тот же миг погасли волчьи глаза, косматые звери рассыпались поземкой. Исчезли, словно мгновенно погрузившись в снег, тела арьев. Перед Учаем лежала пустая прогалина, озаренная луной, и не было на ней ни единого следа, ни волчьего, ни человеческого.

Учай побрел по целине обратно к своим воинам, продираясь через ельник. Затылок горел, словно его прожигал взгляд с неба.

Глава 7. Ловчий венец

— Варлыга уехал в Мравец, — сообщил Вечка, подходя к Учаю. — И людей с собой увез.

Повелитель ингри похаживал в одиночестве по берегу озера Встающей Воды. Охрана держалась в отдалении, чтобы не мешать раздумьям сына бога. Вдоль берега проходил наезженный санный путь, выше белела нетронутая снежная целина до самого леса.

— Уже знаю, — рассеянно кивнул Учай.

— А известно тебе, что среди тех дривов, что с ним уехали, были несколько человек из твоей стражи?

— Не несколько, а все.

— Все? — опешил Вечка.

— Да. И молодых парней Варлыга с собой увез. Остались только несколько купцов, у которых давно уже дома в Ладьве.

— И ты так спокойно об этом говоришь?!

— Это все не важно, — равнодушно ответил Учай.

Вечка покосился на старшего побратима с недоумением. Он привык бесконечно доверяться уму и дальновидности Учая. Но сейчас с сыном Шкая творилось нечто странное. С тех пор как Учай вернулся из ночного леса, его будто подменили. Перестал обучать войско, все о чем-то думал…

— Своевольный человек этот Варлыга, — тем временем говорил Учай, оглядывая пологий, ведущий к озеру склон. — Пожалуй, и хорошо, что он уехал. От дривов в последнее время одно беспокойство…

Вечка вновь устремил на побратима пристальный взгляд, пытаясь проникнуть в его мысли. Странно, что Учай после нападения волков ни разу не вспомнил Станимира, словно забыл о нем. А ведь союз с князем лютвягов — главное, что сейчас должно беспокоить повелителя ингри. Вечка знал, как его побратим рассчитывал на Станимира в будущей войне с Араттой. О чем же Учай сейчас думает?

— Брат, — наконец не выдержал он, — ты так и не сказал, что случилось в лесу. С тобой говорили боги?

Учай, не глядя на него, кивнул.

— Мы так и знали! Что они тебе сказали? — жадно спросил Вечка.

— Я видел мертвых арьяльцев — их пожирали волки… Я говорил с Марасом…

— Марас?! Так он вернулся?! Но где…

— Он уже мертв.

Вечка ошеломленно распахнул глаза:

— Великий Шкай! Так ты говорил с мертвым? И что он? Просил отомстить убийцам?!

Учай вновь медленно кивнул.

— И указал их?

— Да.

— Кто?!

— Пока тайна, — сурово ответил Учай.

И мысленно усмехнулся, глядя на побратима. По горящим глазам Вечки было ясно: еще до вечера слухи о том, что вождь говорил с богами и мертвецами, разнесутся по всей Ладьве.

— А может, Хельми сложит песню? Дозволишь, брат?

— Что ж, расскажи…

Слова о песнях внезапно навели Учая на мысль.

— Где сестра? — спросил он. — И внук Вергиза, который за ней таскается?

— Они оба у вещего Зарни.

— Парню-то что там делать?

— Сестру твою сторожит.

— От кого, хотелось бы понять, — хмыкнул Учай.

— От Зарни, повелитель. Дривы считают его злым колдуном. Мазайка хотел было уйти с Варлыгой в Мравец, но остался ради Кирьи…

— И прекрасно, что остался, — пробормотал Учай.

Он вновь повернулся к склону, словно измеряя взглядом расстояние от берега озера до опушки. Вечка искоса следил за ним. «Высматривает, высчитывает… Что же на самом деле случилось в лесу? — думал он. — Учай не хочет рассказывать… Что-то он задумал новое… Более важное, чем союз со Станимиром… Ох, берегите нас, боги!»

Вечка лучше, чем кто либо, понимал, что за человек его побратим. Многие завидовали его близости к повелителю и тому доверию, которое донельзя подозрительный Учай оказывал сметливому младшему брату. Но никто и не догадывался, как неизменно бережется Вечка, разговаривая с побратимом. Как взвешивает каждое слово, как будто омут переходя по тонкому льду…

— Куда-то собираешься? — спросил он, увидев, что Учай решительно направился по санному пути в сторону Ладьвы. — Мне сопроводить тебя?

— Пойду к Зарни, — отозвался тот. — Разговор будет с очей на очи. А ты проследи, чтобы никто нас не беспокоил.

Вечка лишь молча кивнул.

* * *

— Что вы знаете о вселенском устроении? — спросил Зарни.

Кирья и Мазайка удивленно переглянулись. Чего угодно они ожидали, но не таких вопросов. Получив долгожданное приглашение Зарни на беседу, Кирья пришла в восторг. Накопившиеся вопросы давно жгли ей язык. Она даже рассердилась на Мазайку, который упрямо следовал за ней, хотя его к гусляру никто не приглашал. Однако Варак позвал в шатер их обоих. И вот теперь…

— Всякий знает, что мира — три, — откашлявшись, начал Мазайка. — Первый — вышний мир, Голубые леса. Живут там боги: Шкай — Солнышко, Варма — Ветер и прочие, хвала им! За Кромкой — исподний мир, полный чудищ. Посередине же…

— Вот про срединный и рассказывай.

Мазайка растерянно улыбнулся и почесал в затылке.

— С чего бы начать… Ну, вот есть Ингри-маа. Здесь живут ингри — добрые люди. Много родов: Лоси, Лягушки, Кабаны, Щуки, Росомахи… Все между собой в ладу, никто ни с кем не враждует. Что еще сказать про Ингри-маа? Леса шумят, реки текут…

— Куда текут? — спросил Зарни, оборачиваясь к Кирье.

— Да все в одну сторону, — ответила она. — С Холодной Спины в Закатное море.

— Про Холодную Спину что знаешь?

— Из-за нее солнце встает, — ответила Кирья. — Там, на горах, живут мохначи и косматые огромные звери. А еще, говорят, полно нечисти… Ну да это про все чужие земли рассказывают.

Зарни одобрительно кивнул.

— К югу от Холодной Спины — Мокрый лес, — продолжала она. — До самых дривских чащоб тянется. Из того леса всякая погань лезет…

— А дальше на восход от Холодной