— Ладно, — выдохнул я, когда все встречи уже прошли. Ко мне даже капитан Укитаке зашёл. Разговор прошёл за бутылкой виски из Мира Живых и, казалось, был совсем ни о чём, но в нём иногда затрагивался разговор о моём будущем лейтенанте.

— Что, принял решение? — поинтересовалась у меня Йоруичи.

— Думаю да, — кивнул ей.

— Как я понимаю, ты решил остановиться на Рукие? — спросила она, закинув свои прекрасные ноги на рукоятку кресла.

— Верно, — выдохнул я на это и сложил руки перед собой. — Я думал об этом некоторое время, а также искал варианты. Но… я не нашёл ни одного, который подходил бы по всем параметрам.

— Ну вот, — хмыкнула Йоруичи. — Можешь ей сообщить.

— Да.

Сообщить Рукие новость не составило труда, и, конечно, она очень обрадовалась, потому что всё время думала, будто у меня проходит какой-то особенно большой конкурс. А конкурс был… очень «мощный». Рукия была, так сказать, единственным адекватным кандидатом. Понятное дело, что я сразу же сообщил о том, что у меня появился лейтенант, всем другим капитанам, после чего сразу же получил поздравления. Унохана первой пришла, чтобы познакомиться с ней поближе.

— Поздравляю, лейтенант Рукия, — улыбнулся я девушке, когда она наконец-то сменила шеврон на лейтенантский с отметкой о принадлежности к Третьему Отряду.

— Спасибо, капитан Хаяши, — проговорила она с удовлетворением, рассматривая себя в зеркале. Ей нравилось видеть, как на ней сидит новый шеврон. — Можете быть уверены, я вас точно не подведу.

— Я в этом не сомневаюсь, — ответил я. — Главное, привыкни ко всему здесь.

— Хай, — выдохнула Рукия и на несколько секунд прикрыла глаза. — Всё… я готова.

— Тогда пошли, я представлю тебя всему Третьему Отряду.

Мы вышли на улицу и направились к большому гонгу, который символизирует стабильность отряда. Этот гонг существует ещё со времён, когда я пришёл в этот отряд. Рукия подошла к гонгу и взяла в руки тяжёлую изношенную палку. Она уверенно обхватила рукоять, едва заметно поманипулировав пальцами. Сделав глубокий вдох и собрав волю в кулак, она сконцентрировала взгляд, наполненный решимостью. С выдохом Рукия совершила энергичный замах и мощно ударила палкой по боковой части колокола.

Бом!!!

Звук гонга, глубокий и насыщенный, медленно распространился по всей территории отряда. Рядовые, младшие и старшие офицеры высыпали на улицу и мгновенно направились сюда. Все они знали о том, что я ищу нового лейтенанта. Они, кажется, даже догадывались, кого я решил взять, но никто словом не обмолвился. Тихони они…

— Третий Отряд, — обратился я к своим подчинённым. — Совсем недавно наш предыдущий лейтенант Рангику Мацумото покинула нас и стала капитаном. У нас освободилось место лейтенанта. На протяжении нескольких недель я активно искал следующего достойного человека. И такой человек нашёлся. Позвольте представить вам прекрасную Кучики Рукию, которая будет новым лейтенантом нашего отличного отряда. Вы должны её принять в нашу дружную компанию.

Вся внимание сосредоточилось на Рукии. Девушка была немного взволнована и чувствовала себя несколько не в своей тарелке. Я это прекрасно понимаю и вижу.

— Кхм, — прокашлялась она, делая шаг вперёд. — Мой новый отряд, я надеюсь, что вы примете меня как своего лейтенанта, надеюсь, что вы будете снисходительны к моим ошибкам и мелким проступкам, и я вам обещаю, что буду для вас прекрасным лейтенантом.

В ответ — тишина. Я приподнял бровь. Это что такое? Где нормальная и адекватная реакция на появление нового человека в отряде? Как толь Третий Отряда увидел мою мельчайшую пантомиму все они вспыхнули аплодисментами и свистом. Вот теперь лучше, но они должны были сделать это сразу же. Эх… Рукии всё-таки придётся немного потрудиться, чтобы отряд её принял как своего лейтенанта. А для этого мне придётся её достаточно часто отправлять на задания с разными группами, чтобы они привыкли к ней. Ну ничего… она станет частью Третьего Отряда, тем или иным способом. Я могу свести ее с троицей Томато, Кенчи и Дитрием. Парни точно помогут в такой ситуации, что будет первым шагом… Так и сделаю.

Глава 108

Куросаки Ичиго шагал в сторону школы тяжелыми, безжизненными шагами, которые казались скорее механическим действием, чем проявлением воли. Его плечи были опущены, взгляд прикован к асфальту, словно он боялся встретить чьи-то глаза. Ни настроения, ни желания хоть что-то делать у него не было. После смерти отца, Исшина, он ощущал, словно у него внутри что-то оборвалось… Внутри воцарилась пустота, которая всасывала в себя все чувства, оставляя лишь эхо безысходности. Его сестры спрашивали, что случилось с Иссином, а ответить у него просто не хватало духа. Он боялся, что тогда они будут задавать еще больше вопросов… Вопросов, на которые он сам искал ответы.

В его голове бесконечно крутились мысли о происшествии. Почему Главнокомандующий не использовал свой банкай? Почему помощь пришла так поздно? Почему Кьераку не активировал свой банкай? Все эти вопросы, и многие другие, никак не покидали его. Они кружились, создавая вихрь сомнений и обвинений, который Ичиго не мог разгадать. Иногда он даже не мог уснуть, потому что пытался просчитать, что же могло случиться иначе, что могло бы спасти его отца…

Эта потеря подорвала его веру в справедливость, в силу, которую он обрел, будучи шинигами. Каждый день, проведенный без ответов, тяготил его, заставляя скатываться все глубже в омут уныния и отчаяния. С каждым днем, проведенным в таком состоянии, Ичиго чувствовал, как его внутренний свет тускнеет, как его душа становится все более и более пустой.

Он начал избегать друзей, отказываясь от помощи и поддержки. Школьные занятия казались ему бессмысленными, а будущее — туманным и непривлекательным. Его прежняя страсть к жизни, к битвам, к защите близких исчезла, оставив после себя лишь зияющую пустоту. Ичиго понимал, что он скатывается в депрессию, но не находил в себе сил бороться с ней. Он чувствовал себя утраченным, брошенным в мире, где уже не было места для надежды.

Каждый новый день приносил лишь одно и то же — повторение одних и тех же мрачных мыслей без видимого выхода из этого замкнутого круга. Ичиго знал, что ему нужно найти путь назад к свету, но пока что он был слишком слаб, чтобы сделать этот первый шаг.

— Ичиго, — обратилась Тацуки, которая в последнее время снова стала его опорой, его тихим светом в темноте. Казалось, он даже не заметил, как дошел до школы, зашел в класс и сел на свое кресло. В глубине души он был благодарен