Снейп уже передал мне текст твоей речи перед Орденцами. Ты веришь в то, что всё можно сделать как раньше, что люди забудут вкус лёгких денег, ощущение собственной избранности и признают себя виноватыми, не проиграв никому, начнут посыпать себя пеплом и каяться. Германия, Италия и Япония отринули свои идеи только после того, как их разбомбили и оккупировали. А если бы они победили — они бы со смехом и дальше разбивали прикладом головы «низших рас». Но нас, в отличие от Грин-де-Вальда, никто не побеждал.

В своей же речи Орденцам ты указал критерий невозврата — умрёт от старости поколение родившихся в прежней Магической Англии, а новое будет знать только новую жизнь с Волан-де-Мортом.

Кто-то бы назвал тебя наивным. Но ты столько раз показывал невозможное — поэтому я в тебя верю. Но только в тебя. Я же видел твою деятельность в суде Магической Англии. Корхард Рихтер даже рядом не стоял. Я просмотрел много записей процессов Альбуса и прочитал достаточно стенограмм.

Мне кажется, что Альбус, выступая в суде, очень похож на режиссера. Ведь именно неожиданная трактовка фабулы в первую очередь помогает ему выигрывать процессы. Он умеет убеждать и побеждать. Естественно, блестяще знает законы. Но ещё он — тонкий психолог, и к каждому делу подходит, как настоящий художник. Удивляешься, когда он в труднейших ситуациях, докапываясь до правды, находит такие детали, такие почти невидимые оттенки событий, которые в мнимой жертве выявляют преступника, а в предполагаемом преступнике — жертву.

Поэтому его процессы очень часто напоминают детективы с непредсказуемым концом. Многие, очень многие маги в полной мере ощутили на себе редкостный адвокатский или прокурорский дар этого человека.

Гений-универсал — это не просто профессия Дамблдора и не следствие его многомиллионной удачи. Это у него такое призвание, его жизнь, его суть. К Альбусу в суде обращались разные люди. Нравственность или безнравственность того или иного клиента ему, естественно, небезразличны. Но главное для него — истина.

Рихтер обещал мне, что Альбус Дамблдор будет сидеть в большой куче говна размером со страну, связанный по рукам и ногам, причём без всякой магии. И он своё слово сдержал.

Проблема в том, что Альбус Дамблдор тянется к доказательствам зубами…

Я спросил у своего адвоката под сывороткой правды — выиграет ли тот дела у Альбуса Дамблдора. Тот ответил, что это невозможно. Но за те деньги, что я ему плачу, — дела проиграет не Корхард Рихтер, а его внук. А это уже неплохо!

На международной арене у нас вооруженный до зубов нейтралитет. Мы пригласили наблюдателей из соседних стран и показали им многое — армию оборотней, например. «Кстати, у вас в странах тоже есть оборотни, которые хотят получить лекарство. И нападение на единственную страну с лекарством они не оценят». Новых магических големов. «Из-за особенностей конструкции их можно использовать только в магической Англии». Показали закрытую наглухо границу и объяснили: Магическая Англия — страна очень молодая и слабая, которая женится только по расчёту, но деньги берёт по любви. Поэтому мы тихо сидим в своих границах, подписав со всеми соседями договор о границе и нейтралитете, и зарабатываем деньги. Но если кто-то на нас нападёт… Этот кто-то сначала подорвётся на границе, а потом у них раз в несколько дней будет появляться Волан-де-Морт и разносить Нурменгард или Азкабан. Угрозы? Да вы что! Мы обычные клептократы. Не хотите, кстати, омолодиться? Вам, как нашим новым друзьям, первый раз в полцены.

А насчёт того, что кто-то там в Африке… Нет у нас с ними общих границ, да и страны те слабые — они не потянут войну, послав экспедиционный корпус через полмира, тем более мы не угрожаем тамошней системе, а удачно в неё вписались. Кроме того, мы там не воюем — мы находим одну из сторон конфликта и с ними торгуем. Условия те же, что и века назад: вы нам — людей, мы вам что-нибудь взамен. Да и объём этой торговли на фоне миллионов ежегодно умирающих с голоду просто теряется.

Я кое-как приспособил Воскрешающий Камень в ритуалистике с человеческими жертвоприношениями. Судя по всему, я что-то неправильно делаю. У меня смутное ощущение, что я просто презерватив наизнанку надел (смазкой внутрь).

Я пытался разобраться в устройстве Распределяющей Шляпы. Пока не получалось.

Я всерьёз задумался о том, чтобы сделать свой артефакт для распределения учеников по факультетам, но забуксовал в самом начале. Я смог разделить людей только на две группы, а не на четыре.

Критерий очень прост — друг попросил вас сохранить секрет, как вы поступите?

Вариантов ответа два. «Буду хранить» или «Буду хранить, пока ценность секрета не превысит ценность друга». Так что идея с новой Распределяющей Шляпой умерла в предпроектной стадии.

С мечом Гриффиндора было проще и сложнее. В магическом зрении он представал сплошной блестяшкой. Куском света. Такое ощущение, что на него последовательно наложили все чары.

Возможно, это и пафосно — убить Альбуса мечом Гриффиндора, но пафос мне не нужен.

Поэтому я просто договорился с гоблинами и отдал им меч Гриффиндора в качестве «жеста доброй воли». И ещё их честно предупредил — меч может явиться по зову Гриффиндорца из Распределяющей Шляпы, но если это произойдёт, мы его вернём вам ещё раз.

Гоблины как-то сразу нездорово засуетились. Что так волноваться? Я проверял — меч не крестраж.

Потом были долгие переговоры с гоблинами: мы расширяем Министерство Магии. Вглубь, естественно. Нет, строго говоря земля принадлежит магам, но насколько вглубь она принадлежит магам — закон молчит.

Переговоры были ужасны. Достаточно сказать, что гоблины за право строительства «на необитаемом куске подземной толщи» с моей точки зрения и небольшую помощь в раскопках попросили «двадцать миллионов галлеонов — за «самую ценную и необходимую территорию». Совсем грибочков объелись.

Тогда я сделал то, чего Том Реддл никогда не делал — натравил на них своих юристов. Ведь на меня не только Рихтер работает! А ещё направил Люциуса Малфоя, сказав, что тот может оставить себе десять процентов от той суммы, на которую сможет сбить цену.

Переговоры обещали затянуться. От нечего делать я влез в мысли одного из высокопоставленных гоблинов. Лучше бы я этого не делал.

Я увидел его текущие мысли. Он торговался, а думал о ерунде: «Эти люди такие странные. Никак не могу понять их обычаи, которым меня научили, когда готовили к работе с ними.