Поэтому, когда он раздался, Жюстин, зажмурив глаза, решила подождать, пока он стихнет, и постараться убедить себя, что на самом деле она еще не проснулась. Но когда телефон стих, не прошло и пяти секунд, как раздражающе громкая трель зазвучала снова.

– Заткнись, – пробормотала Жюстин.

Мозг: Может быть, что-то срочное. Может быть, самолет твоего отца разбился, и он звонит с почти разряженного телефона, чтобы попрощаться. Может быть, твоя мать истекает кровью после нападения во время ее утренней пробежки по улицам Эденвейла. Жюстин! Может, это тот самый звонок. Пропустив который, ты будешь жалеть до конца своих дней.

Жюстин: Ублюдок.

Мозг: Всегда пожалуйста.

Как и следовало ожидать, по закону подлости звонящий телефон оказался в кармане сумки, который Жюстин проверила последним. Негнущимися пальцами она скользнула по экрану.

Затем невнятно пробормотала:

– Алло?

– Ты должна немедленно встать и одеться.

– Что? – переспросила Жюстин.

– Нет времени лодырничать! Нет времени бить баклуши!

Голос был до странности жизнерадостный.

– Ник?

– Сегодня тот самый день, – бодро заявил он. – Я тоже совсем забыл. Повезло, что я не ложился допоздна и увидел, как все начинается. Давай же, Джус. Поторопись.

– Зачем?

– День вывоза мусора в Александрия Парк. Величайшая бесплатная барахолка всех времен и народов!

– Я сплю.

– Прекращай. Серьезно. На это стоит посмотреть, и к тому же ранняя пташка червячка тащит.

– Учти, второй мыши достается сыр.

– Не ворчи. Там же настоящий рай для барахольщиков! Встречаемся у твоего дома через десять минут.

Пятнадцать минут спустя, одетая в то, что под руку подвернулось, с платком на голове, прикрывающим растрепанные волосы, и заспанными глазами, Жюстин выбралась из Эвелин Тауэрс и увидела, что Ник уже ждет ее. На нем была фланелевая рубашка, шорты от Трейди и ободранные ботинки с эластичными вставками. Рядом с ним стояла магазинная тележка: довольно новая, с ручкой и сиденьем из зеленого, еще не выгоревшего пластика и всеми четырьмя, на вид рабочими, колесиками.

– Стащил в «Вулворте»?

– Взял взаймы, – возразил Ник.

– Да, похоже, ты действительно профессионал, – признала Жюстин.

– Я еще приготовил нам термос с кофе. Надеюсь, ты пьешь без сахара.

– Без.

– Отлично. И я нарисовал нам маршрут.

За плечами у Ника болтался небольшой рюкзак, а из заднего кармана шорт торчала копия брошюры, в которой Жюстин узнала карту достопримечательностей Александрия Парк.

Он вцепился в ручку тележки с выражением лица, говорящим о серьезности его намерений.

– Готова?

К двум часам дня площадка на крыше Эвелин Тауэрс преобразилась. Четверть поддона мшисто-зеленой керамической плитки, оставшейся после обновления ванных в Ланукс Корт, теперь украшала бетонный пол очаровательной «елочкой». На плитке под углом друг к другу расположились два раскладных шезлонга с Остинмер-стрит, слегка ободранных кошачьими когтями и немного обшарпанных.

Поход Жюстин и Ника на бесплатную барахолку получился не совсем безденежным, поскольку они купили несколько мелочей в местном садоводческом центре. Свежий торфяной компост наполнял теперь ящики для цветов, а в нем крошечные семена – подсолнуха, базилика, петрушки, анютиных глазок – еще только подумывали о том, чтобы выпустить листочки.

Между цветочными ящиками разместилось самое впечатляющее бесплатное приобретение Ника и Жюстин – жаровня с дальнего конца Эвелин-стрит, которую выбросили прямо с кованой подставкой на трех ножках. Конечно, край жаровни был искорежен и по бокам змеилась пара трещин, но в остальном их маленький камин был полностью исправен. И он идеально подойдет для зимних вечеров.

Между шезлонгами стояли два журнальных столика (Ник спросил у Жюстин: «А что такое, кстати, журнальный столик? Столик для журналистов или для журналов?»), покрытых блестящим пластиком со следами от кружек. На одном из столов красовался набор оловянных шашек с изображениями битвы при Ватерлоо в идеальном состоянии, который Ник с Жюстин заполучили на богатейших развалах Келлерман-серкл, хоть и не без происшествий. Ник первым заметил коробку с войсками Наполеона, а Жюстин удалось разыскать игровую доску под стопкой журналов «Здоровое питание». Но другой паре барахольщиков попалась коробка с английской армией. Последовал жаркий спор, и хотя Жюстин с Ником удалось доказать, что обладание двумя третями равно девяти десятым от полного права на весь комплект, им пришлось в виде компенсации уступить кичливый латунный канделябр.

Ник, играя с таким трудом добытыми англичанами, одержал над французами Жюстин полную победу в том, что он назвал открытием шашечного сезона на крыше. Вообще-то, битва вышла настолько жаркой, что без ведома Ника была переименована Жюстин в «первую и последнюю» шашечную игру. Хода через три, глядя на свирепо выпяченную челюсть оппонента, Жюстин гадала, как она могла забыть о том, что настольные игры – лучший способ пробудить в Нике самые примитивные инстинкты. Когда-нибудь, решила она, можно будет признаться, что идею сжечь все деньги из «Монополии» Джорданов в незаконном мусоросжигателе главы семьи на заднем дворе подкинула младшим брату с сестрой Ника именно она.

– Ланч был превосходным, – заявил Ник, взяв последнее шоколадное печенье из опустевшей упаковки, стоящей рядом с жирными картонными коробками из-под картофельных лепешек, рыбных котлет и пельмешек с разными начинками.

– Определенно деликатесным, – подтвердила Жюстин.

Растянувшись на шезлонге, она поняла, что целый день беготни и перетаскивания вещей сказался на ее руках и ногах. Еще она немного обгорела, чувствовала приятную сонливость и явно нуждалась в ванной.

– Если бы Лаура это увидела, в наказание заставила бы меня бежать марафон, – пробормотал Ник с набитым печеньем ртом.

– А где Лаура сегодня? – поинтересовалась Жюстин, довольная, что наконец-то представилась возможность задать вопрос, крутившийся в ее голове весь день.

– Вообще-то в Техасе.

– В Техасе?

– Ага.

– Зачем? – спросила Жюстин.

– Она рекламирует духи, и у них новая концепция.

– Что за духи?

– «Водяная лилия». А в Техасе есть огромный водный сад, полный этих… лилий.

Жюстин рассмеялась, что было непросто, поскольку до этого она как раз глотнула жутко шипучего имбирного пива. Когда ее лучшая подруга Тара хотела дать тактичное определение людям, красивым снаружи, но пустыми внутри, она называла их «этакими водяными лилиями».