– Туше, – объявил Дэниел со слишком уж, по мнению Жюстин, довольным лицом.

– Сесилия, – обратилась к девушке Жюстин, – ты случайно не Дева?

Сесилия, похоже, была одновременно довольна и удивлена.

– Как ты догадалась?

Жюстин улыбнулась самым загадочным, как она надеялась, образом.

– Добро пожаловать в «Звезду», Сесилия. Думаю, ты к нам вполне впишешься.

– Я тут подумал, может быть, рыбак рыбака видит издалека, – сказал Жюстин Дэниел.

Была середина дня, и Жюстин исследовала холодильник в столовой с целью найти упаковку молока с нормальным сроком годности, когда шеф пришел, чтобы налить себе чашечку свежего кофе.

– Извини?

– Может быть, ты узнала в ней себя. Я хочу сказать, что сегодня утром, разговаривая с Сесилией, ты выдала себя с головой. Ведь ты Дева, так?

– Ну, – сказала она и решила потянуть время, наливая молока в чай, – близко. Я рождена под восходящим знаком Девы. Предположительно. Так что ты уже близко. Но знаки-то подходят к концу, а толку все нет.

– Восходящая Дева. Черт. Я правда решил, что на этот раз угадал.

– Ничего, наберись терпения. Знаков всего двенадцать. Рано или поздно ты все равно узнаешь.

Дэниел положил в кофе три ложки сахара, пожал плечами в ответ на изумленно поднятые брови и сделал пробный глоток.

– Как прошло твое интервью с Геком Моубри? – спросил он. – Он действительно такой огромный, как по телеку?

Жюстин встречалась с громадным футболистом в книжном магазине, где представляли его сборник стихов, в основном прессе, хотя Жюстин заметила в толпе нескольких бывших игроков АФЛ, заросших и небритых. Все они выглядели там неуместно и стояли, неловко сбившись в группки по двое-трое, скрестив руки или сунув их в карманы и, определенно, не понимая, какого черта здесь делают.

– Вообще-то, если что, он даже больше, – заявила Жюстин.

– А поэзия?

– В основном верлибр. Несколько сонетов. Одна вилланелла с названием «Колизей», – отчиталась Жюстин. – На самом деле стихов о футболе немного, и этот – один из них.

– Они хороши?

Жюстин почувствовала, как ее брови издевательски ползут вверх.

– Мне понравился «Гермес на всех парах», но «Воин на зеленом поле» показался слишком уж героическим.

– А когда он не пишет о футболе?

– Пишет, в основном, о любви. А возможно, о своих победах. Думаю, «Бархатный исход» легко можно назвать эротикой. Как и «Победу на рассвете».

Дэниел изобразил тревогу на лице.

– «Победа на рассвете»?

– Боюсь, что так, – подтвердила Жюстин. – Но представь себе. Иногда во время игры он цитирует стихи, очевидно, чтобы не ругаться.

– Собственные?

– Чаще всего нет, по его словам. Он предпочитает Йейтса, Элиота, Каммингса, Хьюза, – перечислила Жюстин.

– Известные парни, да?

– Он утверждает, что не сексист, – уточнила Жюстин. – Сказал мне, Сильвия Плат и Энн Секстон писали о забастовках как настоящие мужики.

Дэниел рассмеялся.

– Это цитата?

– Именно.

– Пожалуйста, скажи, что ты оставишь ее в статье.

– Как там говорил твой друг: а Гоф Уитлэм считает, что время пришло?

Дэниел согласно кивнул.

– Какой объем у твоей статьи? Если она хороша – а похоже, так и есть, – мы можем впихнуть ее в этот номер.

– На данный момент она длинновата. Просто я набрала столько отличного материала. Тренер подкинул мне парочку потрясающих цитат. А его бывшая жена? Просто скажу, что сдерживаться она не стала, и бархатный исход случился явно не с ней. Еще я заскочила в класс поэзии. Тот самый, где молодой Гек написал свои первые строки. Учитель – тот еще персонаж. Он…

Дэниел щелкнул пальцами.

– Козерог! Не Дева. Козерог.

Жюстин рассмеялась.

– Почему?

– Ты трудоголик. Ты на работе или рано, или допоздна, а чаще и то и другое. Я такое замечаю, ты же знаешь. А большинство людей просто взяли бы интервью у самого Моубри для такой статьи. Но ты проделала изрядную работу. По-моему, очень похоже на Козерога.

– Интересная теория, – заметила Жюстин.

– Так я прав, да?

Жюстин взяла свою чашку и направилась к двери.

– Жаль, мистер Гриффин, но придется подумать еще. Однако есть и хорошая новость – вы перебрали половину зодиака. Осталось всего шесть знаков!

Следующий день был воскресеньем, и задолго до восхода солнца добрые жители Александрия Парк вытащили на тротуары свои сдохшие холодильники и старые квадратные телевизоры, диваны в пятнах и сломанные пылесосы. Пока Жюстин дремала в своей кровати на двенадцатом этаже Эвелин Тауэрс, газоны по соседству заполнялись потертыми, плохо скатанными коврами, коробками журналов «Ридерз Дайджест», видеомагнитофонами, собачьими подстилками, эмалированными наборами для фондю, сломанными тепловентиляторами, неточными весами, погнутыми шляпными вешалками и кушетками, настолько старыми, что их покупали еще как «оттоманки».

На улицу выносили также почти новые приборы и устройства вроде машины для приготовления пончиков или сладкой ваты, ножных спа и форм для выпекания кексов. Обычные семьи выставляли игры вроде «Твистера», «Голодных бегемотиков» и различных викторин, а более рациональные родители получали возможность признать, что игры типа «Подели пиццу», математических головоломок и «Эрудита» вовсе не такие уж веселые. Ведь сегодня муниципальный совет организовывал бесплатный вывоз мусора, шанс хоть раз в год избавиться от домашнего хлама без найма грузовика, чудовищно завышенного сбора за въезд на свалку, необходимости терпеть вонь мусоровоза или риска испачкать свою машину в какой-нибудь мерзости.

У Жюстин на воскресное утро были определенные планы. Например, проснуться в восемь, но поваляться в постели как минимум до десяти с книжкой или новым каталогом «Мир организации и хранения Говарда». После этого она собиралась принять ванную и нарядиться во что-нибудь весеннее и жизнерадостное, затем отправиться к Рафаэлло, заказать там миндальный круассан и кофе, почитать воскресные газеты и убедиться, что Раф – по настоятельной рекомендации Жюстин – заменил в своем обеденном меню «полу прожаренную птицу на рашпере» на «половину зажаренной на рашпере птицы». И в этих планах вовсе не было громкого и настойчивого звонка телефона в полседьмого утра откуда-то из глубин сумки, которую она вчера беззаботно бросила где-то на полу спальни.