рядом кто-то нуждается в лечении, а я не помогаю, у меня начинаются головные боли, слабость, вплоть до обмороков. Так что, как видишь, убить я никого не способна, тем более, весь твой клан. Напрасно волнуешься. Помимо этических аспектов, для меня это было бы просто самоубийством.

Михей молчал. Я же не могла понять, поверил он мне или нет, слишком непроницаемым было его лицо. Однако, взгляд понемногу смягчался и это внушало определённую надежду.

– И что тогда в твоём даре плохого? – с недоумением поинтересовался он. – Почему о нём не знает твой отец? И если бы узнал, не отпустил бы?

– Кроме того, что, исцеляя, я вижу мысли и намерения людей, их тайные желания? – переспросила с горечью.

Глаза жениха округлились. Видимо, теперь до него начали доходить причины моей скрытности. Как бы альфа ни старался сохранить бесстрастность, на его лице промелькнуло несколько сменяющих друг друга выражений: недоверие, опасение, шок, потом осознание, обречённость и смирение.

– Кто нас предал? – в повисшей тишине прозвучал один единственный вопрос.

– Золт, – ответила глухо. – У него любовь с женщиной-шакалом. Только он не хотел. Она его обманула, воспользовалась чувствами парня и…

– Ясно! – прервал мои сбивчивые оправдания Михей. Похоже, его проверку я прошла, и мне поверили. Только особо радостными ни он, ни я при этом не выглядели. – Больше никому не говори о том, что рассказала мне!

Я кивнула на его требования, сочтя их разумными.

– И не собиралась. Не хочу лезть в ваши внутриклановые дела! Кроме того, я вообще стараюсь никому не говорить, что вижу во время исцеления. Это неправильно, да и…

– Я не про Золта!!! – рыкнул Михей, снова раздражаясь. – Я про твой дар, точнее его особенности! То, что ты умеешь лечить, многие видели, и это уже не скрыть, но вот про копания в головах никто не должен знать! Поняла?! (214ac)

– Поняла, – подтвердила я и, спохватившись, сочла нужным предупредить: – Только, если отец или его приближённые узнают о моей способности лечить, то поймут и всё остальное. Тогда могут возникнуть большие проблемы. У всех.

– Я прикажу моим людям молчать, – пообещал Михей и вышел из палатки, оставив меня в смятении и растерянности.

Ведь было совсем не ясно, как он ко всему этому относится, а главное, как теперь изменится его отношение ко мне, если изменится?

Глава 47

Постояв немного и задумчиво погипнотизировав выход из шатра, в котором только что скрылся Михей, я постаралась взять себя в руки и заняться насущными делами, а именно – переодеться, как и планировала ранее. Мои сундуки сюда уже доставили, поэтому я приблизилась к одному из них и стала рассеянно перебирать свои наряды. Вскоре пришла к выводу, что надеть мне абсолютно нечего. Как-то не подходят мои придворные, украшенные драгоценностями платья к новой обстановке, даже самые, казалось бы, скромные. Уж слишком я в них буду выделяться, слишком нелепо выглядеть на фоне остальных. Примерно, как попугай среди ястребов.

Настроение, и до этого не особенно хорошее, окончательно испортилось. Повздыхав над своей тяжёлой принцессьей долей, достала один из повседневных нарядов и, отыскав в другом сундуке ножницы, начала методично обрезать все украшения на нём. За этим занятием меня и застал заглянувший в палатку Ингис.

– Руаза? – удивился он, будто ожидал увидеть кого-то другого. – А что ты делаешь?

Я мрачно посмотрела на него, отмечая наглое и беспардонное вторжение, но решив, что упрекать мужчину в том, что он вошёл без стука, бессмысленно, поскольку стучать как бы не во что – дверей-то нет, раздражённо буркнула:

– Не видишь что ли?! Уродую свои наряды…

– А зачем? – задал он ну совсем идиотский вопрос.

– Потому что мне нечего носить!!!

– Опять?! Ты шутишь??? – слегка обалдел от моего заявления лис, выразительно разглядывая ворох раскиданных по шатру платьев, корсетов, подъюбников, чулок, сорочек и прочих предметов моего гардероба. Затем увидев, что мне совсем не до шуток, задумчиво нахмурился, а после всё же хохотнул и насмешливо поинтересовался: – А когда всё изуродуешь, то проблема решится?

Эта насмешка и смех в его голосе была последней каплей в чаше моего терпения.

– Издеваешься?! – окончательно разозлилась я, вскакивая с места и чувствуя, как пелена гнева застилает глаза, а меня сейчас понесёт. – Как же она решится, если мне нечего надеть?! Между прочим, это ваша вина!!! Могли бы и рассказать, как одеваются ваши женщины! Но нет же, вы, видимо, решили в очередной раз надо мной посмеяться, унизить. Чтобы я выглядела нелепо… Будто мне и без того мало было страданий и унижений! Ну что ж, поздравляю! Можете собой гордиться! У вас всё получилось. Вот иди и порадуйся с остальными, а меня оставьте в покое!!! Как же вы меня уже достали! То рычите, то таскаете без спроса, не учитывая мои потребности, даже помыться спокойно не даёте, то на вас нападают и кровь брызгает в разные стороны, то умираете у меня на руках и вас лечить приходится, так потом ещё и недовольны все, и смотрите, будто страшное преступление совершила…

Да, тщательно сдерживаемая и откладываемая до лучших времён истерика всё же меня накрыла. Последние слова я выкрикивала, уже совершенно не контролируя поток слёз, моё тело начало трясти и остановить этот процесс я была не в силах.

Ингис смотрел на меня круглыми глазами, обалдев от выплеснутых на него упрёков и моего состояния. Потом в нём что-то дрогнуло, он сделал шаг, другой… И вот я уже рыдаю на его руках, уткнувшись в шею мужчины, а он бережно прижимает меня к себе и укачивает, как маленькую…

– Ну всё, всё… Тихо, малышка… Прости… Я не хотел… – бессвязно шептал он, покрывая моё лицо поцелуями. – Вот же идиот… А ты такая маленькая и удивительная, и всё на тебя навалилось… И надеть нечего…

Не знаю, как так получилось, но в определённый момент мы начали самозабвенно целоваться, срывая друг с друга одежду. Это было какое-то безумие, но я не могла остановиться. Мне было необычайно важно чувствовать его губы, руки на себе, быть к нему ближе. Казалось, уйди он, и я тут же умру от тоски и одиночества. Внезапно он стал моей жизненной потребностью, такой же, как воздух или вода. Я жадно тянулась к нему, льнула, хватала за волосы, притягивая к себе, царапала его спину и только когда он раздвинув мои ноги медленно вошёл, смогла удовлетворённо выдохнуть. Наконец-то… И осознать, что произошло.

Похоже, в себя пришёл и Ингис. Он замер, поражённо уставившись на меня.

– Ой… – прошептала, в