понимаешь, что наше положение и в самом деле серьезное? – спросил Воронов, не выдержав дурашливого представления Евгения. – Что бы там ни было и как бы ни было, а сейчас нам нужно держаться вместе. Выработать общий план. Определиться, что мы будем говорить в случае чего этому полковнику или кому-нибудь другому, черт бы их всех побрал! Созвониться с адвокатами. Встретиться с нужными людьми. То есть действовать. А ты ведешь себя как клоун.

– Да! – с подчеркнутой покорностью склонил голову Евгений. – Все я, дядюшка, понимаю. Более того, у меня уже есть план собственного спасения. Даже целых два плана. Вот думаю, какой из них лучше. Так что зря ты на меня рычишь, чужой человек. Подумай лучше о себе. У тебя грехов в два раза больше моих. Я, во всяком случае, никого не убивал. А ты убил. Моего настоящего папу, между прочим. Если, конечно, при этом верить нашей мамуле, что тот человечишко и вправду мой настоящий папа. О чем, собственно, мною уже было говорено…

Воронов вдруг побагровел и с угрожающим видом двинулся к Евгению. И быть бы драке, если бы не Екатерина Борисовна.

– Хватит! – закричала она что есть силы. – Хватит! Хватит!

– Ну, хватит так хватит, – покорно склонил голову Евгений. – А то вон как набычился чужой дядя! Просто-таки зубр из беловежских лесов, а не человек – депутат, бизнесмен и отец семейства…

Они умолкли. Виолетта стояла в углу и тоже молчала. Никто не обращал на нее внимания. Молчание длилось долго.

– Ну, все успокоились… – начал было Воронов, но Екатерина Борисовна неожиданно его перебила.

– Подожди, – сказала она мужу и взглянула на сына: – Ты сказал, у тебя есть план спасения. План личного спасения, кажется, ты выразился именно так. Будь добр, объясни, что ты имел в виду.

– Охотно, – ответил Евгений. В его тоне уже не чувствовалось никакой наигранности и позерства, он говорил ровным и даже чуть скучающим голосом, будто объяснял решение простой задачи непонятливым ученикам. – Именно так я и сказал. Более того, у меня целых два плана. О чем я также уже упоминал. Эти планы именно моего личного спасения. Так сказать, индивидуального. Вам в этих планах места нет.

– То есть? – спросил Воронов. – Как так?

– А вот так, – спокойно ответил Евгений. – Очень похоже, что ты, дядюшка, крупно влип. Да и ты, мамуля, тоже. А у меня, как я мыслю, есть шанс выкрутиться. Конечно, кое-что я потеряю, но свобода, знаете ли, дороже.

– Я не понимаю… – растерянно произнесла Екатерина Борисовна.

– А что тут непонятного? – досадливо скривился Евгений. – Мне кажется, все тут ясно-понятно. Но тебе, мамочка, так и быть, объясню дополнительно. Поскольку мы все в разной степени влипли, то, следовательно, нужно по-разному спасаться. А в данной ситуации лучше спасаться в одиночку. Вот я и намерен спастись в одиночку.

– Какая же ты дрянь! – устало произнесла Екатерина Борисовна. – Какая же ты, оказывается, мразь!

– Может, и так, – согласился Евгений. – Ну так ведь мне было с кого брать жизненный пример! Так что не плюй в зеркало, мамочка. А заодно и ты, дядюшка, тоже не плюй.

Женщина хотела сказать еще что-то, и, наверное, много чего сказать, но ее перебил Воронов.

– Выкладывай, – сказал он Евгению, – что ты надумал! Да не крути!

– Раскладываю по полочкам, – прежним спокойным тоном произнес Воронов-младший. – Пункт первый: я скорыми темпами уезжаю за границу. Бросаю все и уезжаю. Куда – дело мое. Но для этого, дяденька, ты должен отдать мне мое кровное. То есть мои денежки, на которые ты наложил свою лапу. До поры до времени я кротко терпел такое безобразие с твоей стороны, но, как известно, всякому терпению наступает предел. И вот такой предел наступил. Так что гони мне мои денежки, да и распрощаемся.

– О каких деньгах идет речь? – насупился Воронов.

– Мне кажется, я выразился предельно понятно – о моих. Которые я непосильным трудом заработал на стройках, на водочном заводике, ну, и еще на кое-каких авантюрах. Будто ты сам не знаешь.

– И сколько же ты хочешь? – вкрадчиво спросил Воронов.

– Все, какие есть! – отчеканил Евгений.

– А как же мы с матерью? – с прежней вкрадчивостью спросил Воронов.

– А вы-то тут при чем? Зачем вам деньги? – делано удивился Евгений. – Не завтра, так послезавтра вас того… повяжут и посадят. И тебя, дяденька, и заодно мою любезную мамашу. А денежки конфискуют. Равно как и эту дачку. И еще много чего. На дачку я не претендую. А вот денежки – подавай сюда.

– А мы, значит, пропадай, – вклинилась в разговор Екатерина Борисовна. – Вот так-то ты решил, сынок. И за себя, и за нас…

– Да вы и без того пропадете! – поморщился Евгений. – Хоть с деньгами, хоть без них. С деньгами пропадете еще быстрее. Откуда, спросит полковник, у вас столько денег? И что вы ему ответите? Накопили со своих скромных зарплат? А я сберегу денежки. И когда ты, маменька, и этот сердитый дядя выйдете оттуда, – Евгений неопределенно махнул рукой куда-то в сторону, – я, так уж и быть, поделюсь с вами сохраненными рубликами, на старость вашу глядя. Так-то оно будет вернее. А потому, дядя Воронов, гони денежки. Да побыстрее. Медлить никак нельзя – полковник повис у нас на хвосте. Чуешь, как он дышит в затылок?

– Полковник… – зло произнес Воронов. – На полковника найдется генерал…

– А, ну да! Уже слышали! – усмехнулся Евгений. – А на генерала – маршал, а на маршала – кто-нибудь еще выше… Дурак ты, дядя Воронов, вот что я тебе скажу! Простота. Неужто ты еще не понял, что вам конец? Неужто не чувствуешь? Подрастерял ты, старче, волчий нюх… Думал, так и будешь барствовать в сытости и безнаказанности? А вот не вышло! Так что хватит разговоры вести. Давай приступим к решению денежного вопроса.

– Не дам я тебе никаких денег! – Лицо Воронова стало багровым. – Это мои деньги! Я их заработал! Я, а не ты! Что бы вы без меня делали, хоть ты, хоть твоя мать! Кем бы вы были? Мелочовка базарная! – последние слова Воронов произнес с презрением и даже сплюнул.

– Не дашь, – насмешливо и многозначительно произнес Евгений. – Вот прямо-таки не дашь, и все тут! Что ж, на этот случай у меня имеется обещанный второй вариант. Не хотелось бы мне к нему прибегать, но, судя по всему, придется.

Воронов в приступе злости почти не обратил внимания на эти слова, а вот Екатерина Борисовна обратила. Может быть, услышала в словах сына что-то потаенное, невысказанное и опасное, а может быть, учуяла нечто женской интуицией.

– Какой вариант? – спросила она.

– А такой, – ответил Евгений. –