нашей с тобой практике не раз бывало и такое. Но ведь есть еще и второе сомнение.

– И какое же?

– А не ударится ли дружно вся эта публика в бега? Например, за границу. Ищи их потом, выуживай из-за бугра…

– Думаю, не ударится, – сказал Гуров. – Богатство не позволит. Ведь только бедного человека ничто не держит на месте. А богатого много что держит. Жалко покидать нажитое. Плюс всевозможные долги, обязательства… От них просто так не отмахнешься. Какой-нибудь Сеня Красивый выудит тебя и из-за бугра, наставит пистолетик и скажет: а что это ты сбежал, а со мной не рассчитался? А с обманутым Сеней шутки плохи! Думаю, они поступят по-другому…

– Ну да, – согласился Крячко. – Начнут искать адвокатов, задействовать связи, жаловаться на нас нашему начальству… Опять генералу Орлову придется грудью становится на нашу защиту. Бедный Орлов. Из-за нас у него вся грудь в героических пробоинах.

Приехали в отделение. Здесь их ждали Вахитов, Лежаков и Курятников.

– Знакомьтесь, – сказал Гуров, указывая на Крячко, – мой коллега и напарник. Из Москвы проездом через сибирский город Прокопьевск.

– Э-э… – разом произнесла вся троица, обалдело глядя на Крячко.

– Здравствуйте, – поздоровался со всеми за руку Стас. – Полковник Станислав Крячко.

– И много еще у тебя таких сюрпризов? – прищурился, глядя на Гурова, Вахитов.

– Это последний, – заверил Гуров. – Честное слово.

– Значит, ты приехал из Москвы не один, – все еще не мог прийти в себя от удивления Вахитов.

– Ну да. Я находился здесь, Станислав – в разъездах. И он прикрывает меня с тылу, да и вообще со всех сторон. А теперь, значит, мы перед вами.

– То есть, пока ты был здесь, он успел смотаться в Прокопьевск? – спросил Вахитов.

– Да, – коротко ответил Гуров.

– А почему ты не сказал об этом раньше? – задал вопрос Вахит Мажитович.

– А кто ж его знал, какие ветры тут у вас дуют, – пожал плечами Лев Иванович. – Пришлось засекретиться. Но, как видишь, ненадолго.

– Вообще-то правильно… – начал было Вахитов, да и не договорил, потому что в разговор вклинился оперуполномоченный Лежаков.

– А мы, – сказал он, – весь день сегодня с Васей ныряли в речку! Искали орудие убийства – топор. Чуть не утопли, а уж как намерзлись, не передать!

– Нашли? – спросил Гуров, улыбаясь.

– А то! Теперь убийство можно считать раскрытым и в фактическом, и в процессуальном плане. Правда, Воронов… Как там с ним?

– Дожмем и Воронова! – уверенно сказал Гуров. – А теперь слушайте результаты наших со Станиславом деяний…

Когда он закончил рассказывать, в кабинете воцарилась тишина. Все обдумывали сказанное Гуровым.

– А вдруг они убегут? – засомневался Лежаков. – Я бы на их месте убежал бы точно. Прямо вот этой ночью.

– Этот вопрос мы уже обсуждали, – улыбнулся Крячко. – Не убегут. Богатство привязывает человека к месту. Пока выдернешь все корешки, понадобится куча времени.

– Неужто и на допрос явятся? – усомнился, в свою очередь, и участковый Курятников.

– Явятся, – уверенно сказал Гуров. – И знаете, кто явится первым? Воронова Екатерина Борисовна, ваш многоуважаемый мэр.

– С чего вдруг? – одновременно воскликнули Курятников и Лежаков.

– Потому что она женщина, – сказал Гуров. – Она мне сказала, что я разбил вдребезги их семью. Вот она и явится спасать то, что от семьи осталось.

– Чисто женский поступок, – добавил Крячко. – Инстинктивный, так сказать, порыв. Спасти хоть что-нибудь, хоть как-нибудь.

– Вот именно, – подтвердил Гуров. – Поломалась она. А у сломанной женщины можно выведать все, что угодно.

– А к тому же, – подхватил Крячко, – у нее очень волнительное будущее. Если к делу подойти разумно и по совести, то… – и Станислав сделал руками жест, означающий решетку. – И потому она с готовностью пойдет на сделку со следствием. Так мне думается.

– Интересно, что они сейчас делают, эти Вороновы? – задумчиво спросил Лежаков.

– Думаю, ищут пути-выходы, – усмехнулся Гуров. – Ссорятся. Обвиняют друг друга. Так всегда бывает в подобных случаях и в подобных компаниях.

– Ладно, – подытожил Вахитов. – Что сделано, то сделано, а для того, что не сделано, будет завтрашний день. Расходимся. Гляньте, уже вечер.

…Гуров и Крячко молча и устало поужинали в гостиничном буфете, а затем разошлись по своим номерам спать.

Уснул Лев Иванович почти сразу и, наверно, проспал бы беспробудно до самого утра, но его разбудил внезапно прозвучавший телефонный звонок. Он глянул на часы – было без четверти два ночи. Затем глянул на дисплей телефона. Звонил Вахитов. И это могло означать только одно – случилось что-то экстраординарное.

– Слушаю, – сказал Гуров.

– Тут такое дело… – произнес Вахитов. – Неожиданное, короче говоря, дело. Оттого и звоню…

– Об этом я уже догадался, – сказал Гуров. – Говори дальше.

– А дальше вот что. В Антоновой Балке произошло еще одно убийство. И знаешь, кого убили на этот раз?

– Кого-то из Вороновых, – догадался Гуров.

– Да. Сына Екатерины Борисовны Евгения. А знаешь, кто убийца? Папаша Воронов. Вот так…

– Это точно?

– Наряд, который выехал на место происшествия, подтвердил факт убийства. Убитый на даче. Убийца тоже.

– А чем убил-то?

– Похоже, застрелил из пистолета.

– Оружие изъято?

– Да.

– А откуда известно, что убийца – Воронов?

– Так сказал свидетель.

– Какой свидетель?

– Виолетта – дочь Воронова и, соответственно, сестра убитого.

– Что?! Откуда она взялась?

– Прибежала к нам в отделение и сообщила.

– Прямо посреди ночи?

– Да.

– Где она сейчас?

– В отделении. Ждет тебя.

– Меня?

– Да, тебя. Говорит, что расскажет о том, что случилось, только тебе.

– Ты тоже в отделении?

– А то где же?!

– Жди. Мы скоро будем.

Уж чего-чего, а подобного Гуров не ожидал. Грызня между Вороновым-старшим и Вороновым-младшим вполне вкладывалась в логику развития событий. Хищники, когда их припечет, всегда между собой грызутся, а Вороновы были хищниками. Но чтобы убийство… «Да, – подумал Гуров о Воронове, – недооценил я тебя, красавца. Думал, что ты мелкая зубастая тварь, а ты, оказывается, волк!»

И Лев Иванович пошел будить Крячко.

36

Крячко, Вахитов, а также поднятые по тревоге Лежаков и Курятников уехали вместе со следственной бригадой на место происшествия. Лев Иванович остался в отделении, потому что здесь находилась Виолетта, которая хотела говорить с Гуровым, только с ним и ни с кем больше.

Лев Иванович не стал спрашивать у девушки, почему именно с ним, а не с кем-то другим она хочет говорить, – в данной ситуации этот вопрос был бы неуместным и даже глупым. Он просто отвел Виолетту в кабинет Вахитова, усадил в кресло, по-хозяйски вскипятил чай, налил в две чашки, сел напротив и какое-то время молча смотрел, как девушка греет ладони о горячую чашку.

– Я сейчас… я все расскажу, – сказала Виолетта. – Вот только погрею руки и выпью чай… почему-то холодно.

Гуров молча