Вероятно, эта картина была представлена Борисом очень красочно, в подробностях. Лев Константинович утешил:

«Не куксись, друг. Теперь я суку-Коваля первым уработаю. Он выбора мне не оставил. Тут, Боря, кто кого, он от нас уже не отцепится. Умный очень».

«Лев Константинович! Давай уедем с дачи, остановимся у кого-нибудь из моих друзей!»

«Коваль этого и ждет, Бориска. У него, помимо прочего, свое охранное агентство. Его люди, я уверен, уже на выезде из поселка стоят. Снайпер по голому березняку один пришел, еще, пожалуй, ночью. Но Коваль, Боря, без подстраховки не работает. Я его людей за собой уведу, а наши ребята пусть пока здесь отсидятся».

Борис не знал, что и ответить – Константиныч в этих вопросах шурупит лучше, – генерал решительно шагал через участок к крыльцу.

Едва войдя в дом и кивнув гостям «все в порядке, братцы, вылезайте из углов, опасность миновала», генерал на несколько минут сел перед компьютером. Быстро внес поправки в текст, перенес мемуары на флешку и, показав ее Капустиным и Зое, сказал:

– Здесь информация, за которой охотится Дмитрий Федорович Ковалев. И, возможно, его старший сын Максим Дмитриевич Ковалев. Так как из Димы уже песок должен сыпаться, все мог замутить его сынок. Они с папашкой – зря наполучавшем ордена – работали в одной структуре и сейчас рука об руку ходят. – Лев Константинович подержал флешку перед гостями, стиснул ее крепко-крепко. – Это ваша страховка, братцы. Простите, что я вас втянул. Попали вы из-за меня. Причем попали – крепко. Флешка будет храниться в футляре, сделанном из бревна. Бревно – третье снизу в поленнице у бани. Запомнили?

Людские головы кивнули, Жюли запрыгала вокруг мужа, затявкала, пытаясь привлечь к себе внимание… Разволновалась отчего-то слишком.

Лев Константинович еще раз кивнул, прося прощение за опасную ситуацию, возникшую из-за его эпистолярных разборок, и пошел к оружейному ящику готовить винтовку с оптикой.

Через какое-то время за его спиной возникла Зоя. Замерла, наблюдая за уверенными движениями генеральских рук.

Капустины почему-то отнеслись к оружейной подготовке без внимания и унеслись к компьютеру еще до того, как Лев Константинович винтовку из ящика извлек.

Потапов с демонстративной беспечностью чистил винтарь, фальшиво насвистывая, просил Завьялова не лезть под руку с советами и комментариями.

Перед мысленным взором Бориса мелькали образы: здания с господствующими крышами, проходы, дворики, какой-то высоченный пандус, решетка ливневой канализации… Огромное прозрачное окно некоего офиса… Сквер. Дорога. Забор. Мусорные бачки. Остановка общественного транспорта. Номер на заднице уходящего троллейбуса.

Семья Капустиных, не извещенная о команде «не лезть под руку», вышла из кабинета шумно: с ликующим повизгиванием и хлопаньем дверью. Увидев генерала, с прищуром целившегося в стену, Капустины слегка опешили.

– Лев Константинович, мы что… на войну собираемся?! – высказался за себя и женушку стилист. Жюли присела под его ногами и вытянула тощую шейку в сторону винтовки. Глаза до невозможности выпучила.

– Мне тут надо одну проблемку решить со старым приятелем, – невозмутимо, откладывая длинноствольное оружие в сторону, сказал Потапов.

– Вы собираетесь убить Ковалева?!! – распереживался оформитель. – Дмитрия Федоровича?! – И когда генерал не ответил, разродился куцым воплем: – Его нельзя убивать!! Он…

Жюли подпрыгнула, звонко гавкнула, и муж опомнился. Обернулся к Зое и строго выговорил:

– Зоя Павловна… Миранда. Нам нужно поговорить с Львом Константиновичем и Борисом Михайловичем тет-а-тет. Прошу вас выйти.

Лицо девушки исказилось до неузнаваемости и волнами пошло…

– Не выйдешь, зараза, закатаем в ковер и вынесем, – обращаясь к террористке, пообещал Потапов.

Миранда, по всей видимости, поняла, что упорствовать здесь бесполезно: коли что, действительно запеленают и вынесут. Позволила носителю уйти самостоятельно.

– Вы заметили, что происходило с ее лицом?! – восторженным, испуганным шепотом спросил Капустин, едва закрылась дверь. – Я такое только по формату видел. Внутренним приказом циклоп менял носителю черты лица…

– Такое возможно? – перебивая, заинтересовался Борис.

– Да, – выдавил стилист. – Но чтобы так… лицезреть воочию, а не в формате… Ну и дела! Расскажу, никто не поверит!

– Ты выберись отсюда вначале, – пробурчал уже Потапов. – Рассказывать он тут собрался…

– Ах да, – вернулся из мечтаний Кеша. – Что я вам хотел сказать, Лев Константинович. Дмитрия Федоровича Ковалева убивать нельзя.

– Это почему еще? – поинтересовался разведчик. – Коваль хроно-личность?

– Нет. – Жюли гавкала, подпрыгивала, как будто заставляя мужа выстроить беседу грамотно и донести до слушателей суть в правильном порядке. Иннокентий поглядел на собачонку с высоты завьяловского роста, продолжил с нужной ноты: – Если вы помните, визит полицейских прервал наш разговор. Я собирался вам сказать: Жюли утром прикинула по числам и выяснила, что конкретно в этот день в Москве будут вероятные носители. Но только знаменитые суицидники.

– Кто-кто?

– Самоубийцы, Лев Константинович, суицидники. В будущем целый фан-клуб любителей жестких впечатлений существует. Фанаты суицидов путешествуют в тела носителей-самоубийц, получают максимально сильные переживания, остаются в них до самой последней секунды… До встречи лица с асфальтом, например. «Прыгуны» любимая тема фанов суицида…

– Господи, и что же вам нормально-то не живется?! – перебил объяснения искренний генеральский вздох.

– Ну знаете ли! – разобиделся Капустин. – В ваше время экстремалов тоже предостаточно! И прыгают, и плавают, и бьются…

– Проехали, Кешка, прости. Что там по самоубийцам?

– Продолжу. Помните, Лев Константинович, Борис Михайлович, разговор с Мирандой о странной теории самозащиты Истории?

– Ну.

– Так вот, – значительно округляя глаза, горделиво произнес Капустин, – теперь я и Жюли можем вам сказать, почему хроно-личность Бориса Завьялова занесло конкретно в Льва Константиновича Потапова, а не в полумертвого пациента из палаты интенсивной реанимации.

– ????

– Объясню подробно. Лев Константинович Потапов знаком с господином Ковалевым, так? А этот самый господин Ковалев имеет доступ в некий дом, где сегодня разыграется трагедия: убийство и самоубийство. Происшествие получится загадочным и громким, суицидники на этот спектакль валом валят. Для фан-клуба самоубийц путешествие «Марычева-Ковалев» такой же лакомый кусок, как для поклонников лав-стори тур «Завьялов-Карпова». Но в дом, где сегодняшней ночью разыграется трагедия, нам не прорваться. Легче в Голливуд смотаться.

– Какая-то Марычева собирается сегодня Диму грохнуть? – задумчиво проговорил Потапов. – Или Дима тетеньку прихлопнет?

– Все совсем не так! – разгорячился Иннокентий. – Но убивать Дмитрия Федоровича вам категорически нельзя! Он, Лев Константинович, и так почти покойник!

– Ах, вот как… Давай-ка, Кеша, по порядку. С мельчайшими подробностями, от печки. – Лев Константинович обтер запачканные оружейной смазкой руки ветошью, удобно оперся о спинку стула и приготовился послушать.

Иннокентий, временами поглядывая на разумницу Жюли, начал повествование как раз с жены.

За несколько лет до встречи с потенциальным мужем Капустиным у Жюли случился страстный роман с фанатом суицидов. Фанат уговорил богатую сумасбродку посетить знаменитую трагедию («Спектакль,