Половину!

Любезно уточнив у нас с тётушкой, хватит ли нам на двоих второй половины тортика. Конечно, мы уверили его что нам достаточно. 

Я вообще была готова отдать и свою долю, видя, что для Толи значит этот торт. Для него это встреча с детством, счастливыми моментами и всякое такое сентиментальное. Мне даже пришлось украдкой вытирать слёзы, когда сидели в зале перед телевизором, а муж довольно прикрывал глаза, отправляя в рот кусочек за кусочком. Торт, кстати, действительно был очень вкусный.

Уже ближе к ночи, когда легли спать, Анатолий вспомнил про билет. 

— Ты меня так порадовала сегодня, я даже проверять билет у тебя не буду, — промурлыкал возле ушка, пробираясь своей ручищей под рубашку пижамы. 

А прозвучало так пошленько, словно я студентка, а мой муж и не муж вовсе, а какой-то преподаватель в высшем учебном заведении. 

— Как это?! Я учила весь вечер, быстро проверяй! — потребовала, и села поудобней, подложив за спину подушку. 

Исаев, дело ясное и уже привычное, расхохотался как ненормальный, щуря свои карии глазки от улыбки. Смотрел только при этом не на меня, а на грудь. 

— Ладно, где эта книжка твоя? — спросил меня, оглядываясь на прикроватные тумбы. 

— Ой, она на... Во дворе в кресле осталась или в коридоре на лавочке, — хотела уже сорваться с места и бежать за своей потерей, но муж остановил. 

— Да сиди, Маша — растеряша... — вздохнул так тяжко, поднимаясь с кровати, — Сам схожу, — надел тапочки и вышел.

Вернулся муж буквально через несколько минут, принёс с собой мою тетрадь и стакан с водой. 

— И так, Исаева Вероника, ответьте на вопрос, при какой неисправности разрешается эксплуатация транспортного средства? — Анатолий начал проверять прямо с порога, только дверь закрылась за его спиной.

— Это не первый билет, — фыркнула я, точно помня, что в первом билете первый вопрос совершенно иной. 

— Первый билет, вопрос под номером восемнадцать, — уточнил муж, — Я решил спрашивать с конца, — сказав это, он поставил стакан с водой на комод, а после добрался до кровати и улёгся вдоль моих ног, предварительно скинув с них одеяло. 

—Ай! Щекотно! — возмутилась, невольно хохотнув от щекотки, пробежавшей по ступням от пальцев мужа. 

— Отвечай, — потребовал Исаев, прибрав мои ноги своими ручищами к себе. 

Теперь он не щекотал, а поглаживал, что было невероятно приятно и я терялась с ответом. 

— Сейчас, — сосредоточилась и вспомнила правильный ответ, что было трудно, не видя перед глазами всех вариантов, — При неработающих стеклоподъёмниках можно ехать, — ответив, попыталась заглянуть в тетрадь и проверить правильность ответа, но муж прикрыл её.

— Не подглядывайте Исаева, правильно вы ответили, правильно, — за правильный ответ меня ждали не менее приятные поцелуи коленок, и муж лёг чуть повыше, поближе ко мне, уже на уровне бёдер. 

— Давай следующий, — поторопила Исаева, переживая на самом деле, что он завтра опять встанет не свет ни заря и толком не поспит. 

— Что означает мигание зелёного сигнала светофора? — спросил муж, пролистав несколько страниц. 

Он явно пропускал вопросы с изображениями, потому что там сразу были видны пояснения и так просто не проверить. 

— Разрешает движение и информирует о скором запрете, — ответила своими словами, но правильно, — Лёгкий вопрос, — хмыкнула я, тут же оказываясь под мужем, когда тетрадь с вопросами улетела и с шелестом упала на пол. 

— Надо срочно двигаться, пока нам запрет не выписали, — с лукавой улыбкой заявил Толя, стягивая с меня пижаму...

Лёжа у мужа на груди, почти засыпая зачем-то спросила;

— Можно я к маме в гости завтра пойду? Поеду точней, машиной похвастаюсь, — я про это говорить мужу вообще не собиралась, но вопрос мой вылетел неосознанно, на мимолётном душевном порыве. 

— Зачем? — Исаев сразу напрягся и морально, и физически, я это чувствовала своей растёкшейся по его груди тушкой, — Приглашай маму в гости к нам, — предложил, как отказал. 

— Да она не пойдёт, некогда ей по гостям, хозяйство ведь, а я хочу машину показать. Практика опять же, а то тебе всё некогда, ты днём работаешь, а по темноте мне страшно ездить, — говорила совершенно спокойно, потому что сил на возмущение и истерику не было абсолютно. 

Именно в этот момент я и намотала себе на ус, когда надо решать с мужем серьёзные вопросы. Когда сил нет, даже чтобы глаза открыть, не то что на эмоции, чаще негативного характера. 

— Вот хитрая ты какая, — посмеялся муж, раскачивая этой вибрацией и меня, — Езжай, что ж с тобой поделать, не задави только никого, — настоятельно рекомендовал мне и поцеловал в макушку. 

— И грядки нужны, хотя бы две, под лучок, редисочку... — промямлила и сова неосознанно, даже губу закусила после своих слов.

Надо было разделить и просить о грядках в другой раз. 

— Это ты себе просишь или для тёти? — строгости в голосе мужа не было, и я не стала скрывать от него ничего. 

Что было очень просто и даже радостно, потому что можно говорить правду и не таиться. 

— Вообще, Анна Захаровна просила, но я бы тоже покопалась в земле. Всё равно делать нечего. 

— Так уж и нечего? Билеты учи, сейчас к зиме куда грядки вам? А потом ребёнок родится, какие грядки, Ника? — нотки строгости в голосе мужа не смогли убедить меня, что грядок не будет. 

— Это тётушке, я так чисто для настроения, — говорила, а сама прижималась к мужу, чтобы хоть так добиться желаемого. 

Тётушка ко мне хорошо отнеслась, ни разу не обидела, бывала резка на язык, но всё же с добром, поэтому хотела уговорить мужа для начала на грядки. 

— Ладно, но только две грядки и не просите больше ничего! Надорвёте здоровье, а мне потом что с вами делать? И «Зебра»с вас, ещё одна. Нет, две! За каждую грядку по торту, — торговался мой муж.

Глава 17

На следующий день я встала пораньше. Быстро позавтракав собралась к