Но мой дракон услышал. Настороженно огляделся, присмотрелся вперёд.

— Аста?

— Ксар!

Камень закончился, моя нога провалилась в воду почти до колена, не находя дна. Я бы и вся окунулась, но магия фей, дарованная мне отцом, подхватила. И я побежала прямо по поверхности, едва касаясь туфельками глади озера.

Они чуть намокли, как и подол, который я пыталась придержать. Брызги падали на мои ножки, а я всё бежала, бежала. Казалось, намного дольше, чем то расстояние, которое необходимо было пройти визуально.

В какой-то момент Ксар тоже увидел меня. Бросился навстречу.

Миг — и я уткнулась в горячую грудь. Услышала учащённо забившееся драконье седце.

— Как ты тут оказалась? — шепнул он, крепко прижимая меня к себе на твёрдом, холодном каменном полу.

— Тут — это где?

32

Ксар задумался. Хмыкнул с лёгким недоумением. Огляделся.

Из полумрака проступали камни. То тут то там сверкала вода. В ней отражались какие-то блики, но очертания терялись во мраке и сложно было понять, что же на самом деле находится вокруг.

— Уже не знаю. До этого я был в древнем эльфийском храме. Искал способ открыть проход.

— Проход?

— Как же давно я тебя не видел… — прошептал. — Столько томительных недель. Каждая — вот здесь, — коснулся сердца.

— Почему? Где ты был? Тебе удалось пронести карту, да?

— Удалось, — кивнул он, коснувшись губами моих волос. — Потому и посвятил всё время попыткам разобраться. Постоянно летал в этот храм по ней. Общался со стражами прохода. Теми самыми, от которых сбежала Ося. Они признали меня благодаря мечу. Изучал старинную литературу.

— И что выяснил? — выдохнула я, наслаждаясь его прикосновениями, запахом, голосом.

Мы так и стояли где-то посередине не то пещеры, не то огромного помещения, стены и потолок которого скрывались во тьме. Под звуки капель и лёгкий плеск.

— Эти мечи слишком древние, им не одно тысячелетие. Раньше создатели подзаряжали их. Сейчас уже энергии в них почти не осталось. Потому они не могут открывать проход самостоятельно. Раньше достаточно было чуть ли не из любого места рассечь пространство. Когда в нашем мире ещё жили эльфы.

И эльфы… наверное, я уже ничему не удивлюсь! Это воинственные маги разогнали и уничтожили всех обитателей нашего мира, в своей вечной погоне за властью и обогащением!

— Я выяснил, хоть и не сразу, — продолжал Ксар, спеша, боясь, что мы снова не успеем договорить, — что проход могут открыть специальные ворота отсюда, из храма. Но в кристаллах, которые их поддерживают, тоже почти закончилась магия. Мне пришлось возвратиться в Арев, чтобы скопить хоть немного.

— Почему ты не приходил ко мне?

— Из Эльских гор в драконий храм, оказывается, не попасть. Пытался несколько раз, даже брал с собой настойку — не вышло. А когда возвращался в Арев, то помогал Киону. Я ведь стал его фрондом, как и мечтал когда-то. Он давал мне на поиски столько времени, сколько нужно, но ему приходилось тащить всё самому. В Ареве я был в его распоряжении. Ситуация в Драконии и Магонии сложная, послевоенная.

Ксар снова коснулся губами моих волос, провёл ладонями по спине. Не извиняясь — но сожалея.

Это я тут бездействую. Пусть и вынужденно, но может отец прав. Может, мне нужно было восстановиться. А он там, в реальности, завален обязанностями.

— Хочу быть с тобой. Там. Везде, — прошептала я ему в губы.

Ксар снова накрыл их горячим, истосковавшимся поцелуем.

— Не знаю, почему не выходило встретиться ночью, — прошептал. — Засыпая, я каждый раз надеялся увидеть тебя хоть во сне. Может, потому что любую кроху избыточной магии пытался отправить в амулет-накопитель и дальше, в камень на мече. Стражи прохода подсказали, как это делать.

— Они… эльфы?

— Нет. Они созданы эльфами, не люди, не живые существа в привычном смысле этого слова. Мне далеко не сразу удалось найти с ними общий язык. Но удалось. Они почему-то приняли мою кровь.

— Они знали твоего отца?

— Возможно, — пожал он плечами. — Я не смог выяснить этого.

— И… в этом храме тоже есть озеро? Как в наших? — я огляделась, чтобы сообразить, где же мы. Никуда ли не переместились, что происходит вокруг.

Но озера рядом уже не было, ни звука капели, ни влаги. Лишь камни остались, пыльные, рассыпчатые.

А впереди возвышалась дверь. Огромная, испещрённая изящными узорами, которые вызвали устойчивые ассоциации с эльфами. Пусть я и не видела никогда никаких их символов или художеств.

Эти знаки светились синеватым светом изнутри, полукруглая дверь казалась плотной и совершенно не понятно было, как она открывается. Ни одного зазора!

— Я не видел, — отозвался дракон.

Снова осмотрелся, чуть сдвинул брови, тоже явно не совсем понимая, что происходит. Как мы здесь оказались. Коснулся меча на поясе.

— Последний месяц он находился тут… ммм… в эльфийском храме, — произнёс. — Я еле дождался, когда смогу вернуться и попробовать. Забрать, наконец, тебя и Сооль.

Я притронулась к мечу, и вдруг обнаружила на правом запястье Ксара порез, всё ещё кровоточащий след.

— Что это? — пробормотала.

— Пытался добавить свою кровь, надеялся, она поможет открыть. Магии по-прежнему не хватает. Или… не знаю уж, что держит этот проход закрытым. Наверное, отец потому же не смог вернуться. Меч-то он оставил мне.

— Ты уже был тут?

— Перед тем, как полилась вода и я увидел тебя.

— Давай и я попробую! — воскликнула я, поддавшись порыву.

— Нет, Соломка! — но я уже, придержав правой рукой меч, левую поднесла к лезвию, быстро сделала такой же надрез.

Кожу опалило болью, но она была ничем в сравнении с той болью, которую я испытывала, думая, что мой илери погиб! Или когда не могла соединиться с Сооль! Или когда Даган раз за разом набрасывался на меня в попытках изнасиловать, и моя драконица прорывала кровавые путы заклинаний.

Тонкая струйка потекла по руке. Тихо выдохнув, я приблизилась к двери, внимательно разглядывая узоры. Обнаружила едва выступающий желобок со следами крови. Наверняка Ксаровой — ещё блестящей, не засохшей до конца.

Повернув кулак, капнула несколько капель туда же.

Ксар молчал. Лишь взял мою руку своей, словно желая уменьшить, забрать часть боли.

Дверь вдруг засияла. А потом ярким светом окутались наши порезанные руки. Моя левая и его правая.

Свет, скользя сначала по порезам, а после вокруг запястий, словно замыкающийся браслет, прорисовывал — точнее, выписывал — непонятные узоры. Тонкие, сияющие… и невероятно похожие на те, что так ярко горели на двери, почти слепя после полумрака.

Сверкая в платье, отражаясь в глазах