«Но я не стану осуждать тебя или попрекать, даже не буду затрагивать ту роковую ночь, приведшую тебя в Легион. И всё же я вынужден немного разворошить прошлое, чтобы помочь тебе не только простить себя, но и понять, почему ты именно такой. Наблюдая за тобой все эти годы, я позволил себе сделать некоторые выводы, и они косвенно подтвердились моим скромным исследованием.

Поначалу я видел в тебе очень способного мальчишку с живым умом и достаточно яркой способностью, но эта яркость всё не давала мне покоя. И чем больше я узнавал тебя, тем больше подозревал, что твой хист проявляется не в полную силу. Несомненно, частично по вине антидота, но, думаю, основная причина в твоей голове: ты словно создал барьер, через который никак не решаешься переступить. Так ли это, нам ещё предстоит выяснить. Надеюсь, у меня будет возможность убедиться во всём самолично».

— Ну вот и убедился. Только вряд ли тебя это обрадовало, верно, Седой? — Керс сглотнул подступивший к горлу ком и приложился к фляге. Старик всегда выделял его среди остальных, но заслуженно ли? Интересно, о чём он думал, умирая? Что вырастил настоящего монстра? Наверняка так оно и было.

«Ты спросишь, какое тебе дело до всех моих размышлений да теорий, они ведь не вернут тебе семью, и ты будешь прав. Семью тебе никак не вернуть, но скажу тебе прямо, сынок, в том, что с тобой произошло, по большей части виноваты твои родители. Что-то они упустили, недоглядели. Твоя мать не могла не знать о своём происхождении, и я допускаю, что ум и способности у неё были довольно выдающиеся, иначе как она умудрилась прожить всю жизнь на свободе, так и не попав в лапы Легиона? Причём не только она, но и её родители, и родители её родителей… Чертовски запутанно, верно?»

Керс ещё раз прочёл эту часть. Способность у мамы была, но ни управлять огнём, ни влиять на материю она, кажется, не умела. Он хорошо запомнил подслушанный разговор: отец упрекал её за то, что она не должна позволять детям использовать «дар» слишком часто, что этим сильно рискует. Будто чуял… Но то, о чём писал Седой, куда серьёзнее. Откуда старику знать, что у какой-то там давно умершей женщины были способности, а уж тем более, почему так смело утверждает, что и у его предков они тоже имелись?

Керс промочил горло араком и перевернул лист:

«На самом деле всё проще простого. Достаточно было покопаться в архивах, как всё встало на свои места. Твоя мама, Элианна, носила фамилию Катон. Думаю, она намеренно вернула её себе, понадеявшись, что через столько лет никто не вспомнит, кому она принадлежала. И не ошиблась, между прочим.

Этим она оказала тебе огромную услугу. Мне даже пришлось обратиться к старому другу из Южного Мыса, чтобы развеять некоторые сомнения, и, перелопатив добрую половину городского реестра, он подтвердил мои догадки. Так что, малец, можешь не сомневаться в своём происхождении. Оказывается, у тебя в роду было не только несколько довольно известных личностей, но и “проклятый герой”. Да-да, именно тот, о ком ты подумал. Среди осквернённых нет никого, кто хоть бы раз ни слышал его историю. И ты, Даниэл, его прямой потомок».

— Да ну нахер! — Керс осёкся, побоявшись, что его может кто-то услышать. Не хватало ещё, чтоб арак отобрали.

Стоп! Чего?! Какой, к хренам, потомок! Первый всего лишь легенда, сказка для мальков. Или нет?..

«Ты спросишь, почему я так уверен, что твоя мать прекрасно знала историю своей семьи? Всё просто — ты назван в честь своего пра-пра-пра… Ну ты понял. Твой предок и по совместительству полный тёзка, Даниэл Катон, родился в обнищавшей знатной семье, и его история сама по себе довольно любопытна, хотя, к сожалению, не сохранилась в детальных подробностях. Но речь пойдёт о другом. Тебе, наверное, известно, что твой прадед погиб, спасая друзей. На самом деле всё было немного иначе. В первую очередь он защищал свою любовь, ту, что уже носила под сердцем его дитя. Он отдал свою жизнь, чтобы ты появился на свет.

Невероятно, что спустя век Даниэл Катон вернулся в Легион в каком-то смысле. Совпадение ли это или судьба — решать тебе, сынок, но даже если отбросить всякую мистику и философию, остаётся весьма занимательный факт. Достаточно поверхностного взгляда на историю твоей семьи, чтобы заключить, что осквернённые рождаются не случайно, в вашем появлении есть некая закономерность, логика, и, скорее всего, способности тоже подчинены ей. Объясню, почему я пришёл к такому выводу. Видишь ли, мне удалось заполучить некоторые данные о Первом, и я не без удивления узнал, что твой хист практически идентичен хисту твоего прадеда, но либо он у тебя менее выражен, либо не до конца раскрыт.

Я не учёный, Даниэл, но смею предположить, что осквернённые не просто мутанты, не продукт беспорядочного сбоя в генетическом коде. Я думаю, вы — новый вид “homo sapiens”, так предки называли весь человеческий род, и природа, если так можно выразиться, поначалу создавала нестабильные экземпляры, малопригодные для жизни, но со временем на свет начали появляться всё более удачные особи. Это я не из своей головы взял, достаточно заглянуть в статистику, и ты сам во всём убедишься.

Я даже допускаю, что на самом деле осквернённых может и не существовать, как не существовать и так называемых “чистых” людей. Все мы, живущие в Прибрежье, вполне можем оказаться одним грандиозным экспериментом мироздания, просто кто-то подходит лучше для изменений, а кто-то остаётся устаревшей вариацией человека. Но сколько бы я не вдавался в размышления, вполне возможно, что ошибаюсь. Моё дело, как старого учителя, указать тебе направление, но ты, малец, обязан сам во всём разобраться. Обязан и перед своим народом, и перед самим собой. Только в этом случае ты перестанешь слепо скитаться во мраке и сможешь определиться, кем тебе быть: рабом, позволяющим хозяевам принимать за тебя решения, потому что так проще, или новым человеком, готовым взять на себя ответственность и осознающим, что жизнь — это истинный дар».

Керс отложил письмо и залпом осушил флягу. Седой явно тронулся умом на старости лет. Или, может, в силу своего опыта, он видел нечто большее? Даже если так, старик поверил не в того. Поверил в чудовище, убивающее с самого детства, чудовище, из-за которого гибнут все, кто его окружает: родители, Мия,