так. Я или тот самый токарь предлагает свое обоснование, допустим, производство мебельных метизов. Это просто для примера. Работники администрации связываются с ближайшей мебельной фабрикой или цехом и предлагает им мой ассортимент. Если заинтересованность есть, то мне, то есть токарю, подбирают небольшое помещение, либо организовывают рабочее место прямо на мебельной фабрике, закупают нужное оборудование и сырьё. И все, человек работает сам на себя. Он больше не пашет на заводе, а занимается тем, что ему интересно. Да, он также получает зарплату, но это другая зарплата, да и результат свой он видит. Он уже не будет гнать брак, просто просиживая на рабочем месте положенные часы, а действительно трудится. Скажете, не пойдёт такое? Да оно уже идёт. Думаете, все сбегут с заводов? Ни фига, не все хотят заморачиваться, более того, очень мало таких людей, кто решит взвалить на себя дополнительную ответственность, хоть и за большие деньги. Но все же такие есть, и это очень хорошо. Так что и государственные предприниматели у нас тоже есть, помаленьку, но дело идёт, что уже хорошо. Движение – это всегда хорошо.

В начале февраля выбрался к Шелепину и застал того в очень хорошем настроении.

– Саша, ты даже не представляешь себе, как все изменилось! Саша, мы продаём бензин! Бензин, ты понимаешь? А не нефть за копейки!

Конечно, понимаю, это же мечта любого государства, имеющего свою нефть.

– Война на юге продолжается, все произошло так, как ты и писал, арабы объявили эмбарго, и все кинулись к нам. А мы предлагаем покупку сырья только через покупку продукции нефтеперерабатывающих заводов. Под это дело, пользуясь обвалом рынка и биржи на Западе, мы влезли в долю ко многим предприятиям, и теперь они вынуждены делиться технологиями. Протесты и прочее побоку, у них выбора нет, акции куплены, компаниям один выход – работать с нами, если жить хотят, или объявлять о банкротстве. Для нас любое из названного только в плюс. Обанкротятся – вся техническая документация переходит к нам, работаем вместе – просто делятся технологиями. У нас сейчас такие возможности, что дух захватывает, не хватает одного – времени…

Понятно, делаем то, что в будущем должен был сделать Китай. Тупо скупает все подряд, а потом все удивляются, что в Китае и машины красивые и качественные пошли, и одежда, да и вообще – все.

– Главное, чтобы как в моём времени не вышло, у Лёни. Почуяли денежки и забили на все болт, на хрена чего-то производить, если все купим. Сами на «кадиллаках» ездили, а люди на вшивый «Запорожец» резину купить не могли, если вообще имели хотя бы «Запорожец».

– Нет, Александр, такого не произойдёт. Да и не выйдет уже что-то забросить, – отрицательно покачал головой генсек, – слишком многое начато, остановить сейчас – преступление. Слышал о стройке здесь, в столице?

– Нет, откуда?

– Выделили участок под экспериментальную застройку, на окраине, будем претворять в жизнь твой план, как там его… реновация?

– А как людей из центра переселять на окраину, кто же согласится?

– А центр пока не трогаем, как будут расширяться и расчищаться территории, так и начнём переселять. Самый центр хотим в будущем вообще сделать музейным кварталом, нечего по Красной площади ездить, просто незачем. А вокруг будем перестраивать.

– Ну, как говорится, флаг в руки! – усмехнулся я.

– Ты как, скоро оклемаешься? – перевёл разговор на меня генсек.

– Думаю, к концу месяца выберусь, надоело уже валяться.

– Боли прошли?

– Рука пока побаливает, остальное вроде ничего. Главное, чтобы переделывать не пришлось, вот чего боюсь.

– Думаешь, наши доктора намудрили?

– Да хрен его знает, перелом-то тяжёлый был, мало ли как собрали, будет ли нормально работать?

– Вообще, тебя лучшие врачи собирали, уж если они сделали плохо, то даже и не знаю, кто сделает лучше.

– Хочется верить.

– Мы тут подумали… – начал Шелепин, но взял паузу.

– Уже страшно, – фыркнул я.

– Пошути тут, пошути, – погрозил мне пальцем генеральный секретарь. – Помнишь, Володя предложил тебе сельское хозяйство взять?

– Александр Николаевич, ну не хочу я в него лезть… – скорчил я страдальческую мину.

– Ага, – кивнул с улыбкой Шелепин, – значит, ты бы потянул, но не хочешь?

– Там слишком тяжело, я просто перестану бывать дома. Это же такая тема… Блин, этим нужно жить, а не заниматься. Вообще, нужно максимально насыщать колхозы техникой. Читал помню, что сбор той же картошки приводил к тому, что потери доходили до восьмидесяти процентов. Это же одуреть просто. А в магазинах что? Понимаю, им что привезут, то они и выкладывают, но что именно они выкладывают! Гнильё вперемешку с землей, это что, товар, за который должны платить? Смех один, да и только. Вы исправляете систему зерно– и овощехранилищ?

– Да, с самого первого дня, как вообще этим занялись, бьёмся над проблемой и сделали очень многое. По подсчётам, за семьдесят третий год мы потеряли на хранении на шестьдесят процентов меньше, чем годом ранее. Люди работают, где-то используем собственные наработки, где-то находим возможность и привлекаем иностранные, но в этом деле все становится гораздо лучше. Только вот с этого года будет некоторое изменение цен…

– А его не может не быть, – кивнул я. – Раньше с тонны картофеля сколько продавали в реальности?

– Если в отчётах не врали, а врали и приписывали тогда все, то реализацию проходила примерно десятая часть. Я это запомнил просто потому, что меня ужаснула цифра.

– Ну вот. Теперь тратимся на хранилища, значит, имеем большие затраты, соответственно, цена должна корректироваться. А вот если добиться нормального сбора, без таких огромных потерь, то мы ещё и в плюс уйдём, покроем все затраты. Только представьте, если снизим потери хотя бы вполовину?

– Прав Володя, тебя бы на это дело… – было мне ответом.

– Я могу фонтанировать различными идеями, но бороться с нашей бюрократией не смогу, я ж не Сталин.

– Ты – инквизитор! – откровенно засмеялся генсек.

– Рассказал друг, да? А и ладно. Нет, товарищ генеральный секретарь, не возьмусь, не потяну.

– Ладно, уговорил. Мы тут с Володей спорили, он мне сказал, что ему не нравится твоё отношение к деньгам.

– Не понял?

– Почему ты отказываешься от поощрений и различных, положенных выплат. То в Минстрое бесплатно работал, то на автомобилях… Почему?

– Разве я отказывался от чего-то? Направлял в более нужное место – да, есть такое, наш фонд работает, и это хорошо, но ни от чего я не отказывался.

– Саша, ты знаешь, сколько у тебя на счетах в сберкассе? Только у тебя и только на твоих рублёвых счетах? Иностранные я не затрагиваю, чеки для «Березки» лежат в другом месте, кстати, их там тоже очень много. Так что, знаешь?

– Если только примерно, – пожал я плечами.

– Вот это и странно, Саша. Странно именно твоё отношение к деньгам, откуда оно? Ты словно их презираешь!

– Да не, не презираю, – отмахнулся я, – все гораздо