— Я работал всю ночь. А вы меня разбудили, — сказал Марын неприветливо.

— Это дело государственной важности, — ответил тот с бесцеремонностью, характерной для начинающих тайн яков, — Мы хотим обыскать один дом в лесу. Одним свидетелем мы взяли лесничего, но нужно двух.

— Возьмите кого-нибудь другого.

— Здесь нет никого другого. А мы должны обыскать дом. Вы подпишете протокол, что мы ничего не забрали, ничего не подложили.

— И так подложите, если захотите…

Тайняк махнул перед его носом удостоверением.

— Вы пойдете с нами, и конец дискуссии, — разозлился он.

— А лошадь? — Марын показал на кобылу, щиплющую траву на обочине.

— Это ведь всего несколько шагов отсюда. Поезжайте на своей лошади. А мы подождем у входа в дом. Если вы не появитесь через десять минут, я найду вас и велю посадить за усложнение работы следственного аппарата.

— У вас есть сигарета? — спросил Марын.

— Как раз нет. Мне тоже ужасно хочется курить. А ни одна из этих особ не курит. Но там мы, наверное, найдем что-нибудь покурить. Я так думаю, — подмигнул он Марыну и сразу стал более симпатичным.

Ворота в высокой ограде были открыты, автомашины стояли на бетонной площадке возле второго дома. На дверях и на ставнях виднелись приклеенные к косякам длинные полоски бумаги с печатями и пломбами. Оба дома, небольшие впрочем, крытые красной черепицей, были оштукатурены и побелены.

— Выпустите лошадь куда-нибудь. Даже на эти старые клумбы, — беззаботно приказал Тайняк, заметив, что Марын раздумывает, что делать с кобылой. — Клумбы и так скоро зарастут сорняками. Ведите себя так, будто вы входите в хлев, где жили свиньи.

Две женщины понимающе засмеялись, старый Кондрадт тоже согласно кивнул головой и сказал:

— Это были когда-то дома лесных рабочих. Десять лет назад двое чиновников пришли ко мне, потому что это мое лесничество, и сказали, что забирают эти дома, потому что они хорошо укрыты в лесу. Я принял их за сумасшедших, ведь что я сделаю с людьми, которые живут в этих домах. «Слишком мало вы съели соли за свою жизнь», — рассмеялись они. А потом старший лесничий по поручению высших властей переселил рабочих в городские дома.

Одна из женщин сказала:

— Вокруг густой лес. Я бы боялась тут жить. Зачем они так спрятались в лесу?

— Лес — как большая выгребная яма, — отозвался Марын. — Сюда стекают всякие нечистоты, но запаха не чувствуется.

— Только ни слова никому о том, что вы увидите, — грозным тоном предупредил тайняк.

— Я знаю. Это дело чести нашей государственной фирмы, — согласился старый Кондрадт.

— Конечно. Хорошо вы все поняли, — засмеялся тот и сорвал полоски на дверях. — Но я могу вам сказать, что тот из первого дома застрелился, а тот, к которому мы сейчас входим, удрал за границу, и ему заочно вынесен смертный приговор. Значит, мы входим, как я говорил, в хлев.

Женщин — еще молодых, с короткими ногами и широкими бедрами, старательно причесанных, — Марын окрестил бухгалтершами. Отгадывание чьей-либо профессии только по внешнему виду и по поведению было его любимым развлечением с ранней молодости. Может, за этим крылось то седьмое чувство, какая-то таинственная черта, о которой ему никогда не говорили психологи из его фирмы? Но всегда было так, что он почти моментально знал, что перед ним находится врач или юрист, учительница или бухгалтерша, так же, как он сразу распознал тайняка в молодом человеке, который вышел из машины. Женщины причесались, надели чистые блузочки и старательно накрасились, когда им сказали, что они поедут в какую-то таинственную резиденцию и их поездка будет окружена секретностью. Чего они ждали от этой поездки? На что надеялись? Они были явно разочарованы, что таинственные резиденции — это только маленькие домики в лесу.

Все вошли в большой холл с баром на американский манер, полным разноцветных бутылок с алкоголем. На полу лежали меховые коврики, тут и там стояли кресла и диваны, застеленные телячьими шкурами, стены украшены лиственничными панелями. Тайняк провел их по всему дому — с двумя спальнями, обставленными заграничной мебелью, комнатой для игры в бильярд, довольно большим салоном с низкими столиками, лавками, кушетками, обтянутыми красной кожей. В двух ванных была голубая мозаика и округлые голубые ванны со сверкающими латунными кранами. На чердаке размещался второй бар, третий — в подвале. В барах стульчики оказались слишком высокими, и бухгалтершам было на них неудобно, их короткие ноги болтались в воздухе. Старый лесничий Кондрадт притворялся, что то, на что он смотрит, его вообще не касается, впрочем, много домов в Гаудах были обставлены примерно так же. Он только раз прикоснулся к пыльному телевизору (а их было в этом доме несколько, и все — с видеомагнитофонами). Экраны поблескивали, как большие, подернутые бельмами глаза, но одновременно казалось, что они смотрят, видят, что кто-то подсматривает за теми, кто вошел.

— Я читала, что у него были кассеты, чтобы показывать по телевизору фильмы с разными такими сценами… — одна из женщин гортанно рассмеялась.

— Вздор, — обрезал ее тайняк. — Мы изъяли двадцать восемь видеокассет. Одни детективы. А потом он показал им шкафы в спальнях, ловко спрятанные в деревянных панелях, и велел переписать количество и виды постельного белья.

— Мы забыли это сделать. А все должно быть точно. Потому что все это переходит государству. Пан лесничий присмотрит за этим. Он взял Марына под руку и увел в холл.

— Может, выпьем по одной или по две? — тайняк показал на бутылки с разноцветными напитками.

— Я бы предпочел закурить, — ответил Марын.

Молодой человек зашел за стойку бара, но сигарет не нашел.

— Нет, черт возьми, — выругался он с неподдельной злостью. — Чего вы выпьете?

— Мартини.

— Какая это бутылка? — тайняк хозяйничал, вытирая носовым платочком запыленные бокалы.

— Та, слева, на третьей полке.

— Вы разбираетесь в напитках?

— Да.

В эту минуту электрический свет от люстры под потолком заблестел на больших, покрытых лаком картинах, развешенных на стенах. Это были в большинстве своем лесные пейзажи. Между ними висела застекленная фотография, наверное, увеличенная с какого-нибудь маленького снимка, потому что даже издали было видно зерно. Марын подошел ближе, чтобы присмотреться к людям на фотографии.

Тайняк тут же заметил это и сказал:

— Этот, в середине группы, в белом плаще и с автоматом, — наш «хозяин». Остальных я не знаю. Посмотрите, ни на одном из них нет хорошей обуви, а у нашего хозяина почти все пальцы из правого ботинка вылезли. Люди меняются, и быстро. За что он, собственно, боролся? Чтобы