Как кончилось это собеседование иконопочитателей с императором, об этом рассказывается неодинаково. По одним, выслушав слова Феодора, император вышел из себя и закричал: «ступайте вон отсюда»[192]. По другим, император увидел, что иконопочитателей слишком много, а потому не хотел становиться к ним во враждебное отношение. Он заявил пред собранием, что он не враг иконопочитания, и в доказательство этого достает икону, которую он носил на груди своей, и целует ее[193].

После того как собрание оставило дворец, все монахи отправились в студийский монастырь, при чем Феодор, настоятель монастыря, пламенными речами старался возбудить в них ревность к иконопочитанию. Такие собрания однако же были неприятны правительству. Дано было приказание всем архимандритам от имени императора, чтоб они не сходились ни на какие совещания, воздерживались от всяких рассуждений по поводу вопросов веры н не давали никаких ответов, если подобные вопросы будут им предлагаемы. В знак своего послушания все настоятели монастырей должны были подписаться под указом. Есть основание полагать, что такой указ был предъявлен и прочему духовенству. Многие по чувству самосохранения исполнили это требование, находя, что молчание не есть отречение от истины. Иначе смотрел на дело ревностный Феодор Студит, который решительно отказался от требуемой подписи, объявляя, что он хочет более слушаться Бога, нежели человеков. Он издает окружное послание к монахам, в котором делает сильные упреки подписавшим указ. Он указывал им, что поступая так, они являются предателями истины и изменяют своим обязанностям; он представлял им в образец св. апостолов, которым никакое человеческое насилие не в силах было препятствовать в свидетельствовании о Христе, и пример древних монахов. Феодор в подробности разбирает отговорки, по которым настоятели монастырей считали себя правыми, уступая императору. В последнем отношении Феодор писал: «господа игумены, как слышно, говорят: кто мы такие (чтобы оказывать сопротивление)? Во первых, говорит Феодор, вы христиане, которые теперь непременно должны говорить; потом монашествующие, которым ничем не следует увлекаться, как непривязанным к миру; далее игумены, которые должны отклонять соблазны от других и никому не давать повода к искушению. А какой соблазн и искушение или лучше унижение произвели они собственноручною подпиской, об этом нужно ли говорить? Ибо если молчание есть отчасти согласие, то утверждение этого согласия подписью пред целою церковью как позорно»! Настоятели монастырей в свое оправдание говорили, что и другие лица тоже в тайне хранят свое исповедание православное, напр. патриции, да и патриарх не противодействует явно. На это Феодор отвечает: «но что сказал Христос? Всяк, иже исповест Мя пред человеки, исповем его и Аз пред Отцем Моим (Мф. 10, 32); а противное тому в случае отречения, и если они дали собственноручную подписку не сходиться друг с другом, это тоже самое. Ибо как они будут соблюдать сказанное Христом: грядущаго ко Мне не изжену вон (Иоан. 6, 39)? Приходит к ним кто-нибудь, спрашивая и желая узнать истину, — что же ответит ему игумен? Вот что: я получил повеление не говорить. Итак, они дали подписку повиноваться императору вопреки Христу»[194]. Феодор не оставил без должного вразумления и пресвитеров, подписавшихся под тем же указом. Вот примечательные слова, с которыми он обращается к пресвитеру, совершившему подобный про ступок. «Если ты скажешь, подписываясь: я восклицал, что я покланяюсь св. иконам, то прости брат, и Пилат, устами выдавая себя за невинного в убиении Христа, тростию утвердил смерть Его»[195]. Начались преследования против непокорных из монахов и духовенства со стороны императора.

Но и этим дело не ограничилось. Император начал действовать решительнее. Главною помехой иконоборческих затей правительства был тогдашний патриарх Никифор. Император сначала хотел только смирить его и заставить его уступить. Император с этою целью отнимает у патриарха право распоряжаться церковными имуществами, запрещает ему проповедь и торжественное совершение литургии. Но это мало, помогло Льву Армянину. Так, когда император успел привлечь на свою сторону некоторых из епископов и составил из них иконоборческий собор, патриарх, ничтоже сумняся, отверг определения этого лжесобора. Тогда Лев решился на суровую меру в отношении к патриарху: он лишил его сана и изгнал. Это было в начале 815 года. На его место избран был императором в патриархи человек, преданный планам его, Феодот Касситера, из знатной фамилии, ревностный иконоборец, потомок Константина Копронима[196]. Сторона православных не признавала впрочем этого нового патриарха законным и крепко держалась прежнего патриарха, Никифора. Душею этих приверженцев Никифора был известный нам Феодор Студит. Он открыто заявлял о своей приверженности к прежнему патриарху и его делу. Так в неделю Ваий 815 г. он устраивает в своем монастыре торжественный крестный ход, при чем иконы несомы были сколь возможно высоко; в таком виде крестный ход обошел виноградник, облегавший обитель. Процессия сопровождалась пением песнопений в честь и славу икон. Император пылал гневом на Феодора и грозил ему наказанием, но поборник веры скорее хотел принять мучение, чем отказаться от иконопочитания[197].

С низвержением патриарха, преданного иконопочитанию, иконоборство делает заметные успехи. Новый патриарх Феодот собирает в Константинополе собор, который должен был опровергнуть определения собора Никейского II-го и снова изгнать иконы из храмов. Разослано было по монастырям окружное послание, которым архимандриты и игумены приглашались принять участие в соборе; но многие не приняли этого приглашения, считая этот собор незаконным. Феодор Студит от лица всех других настоятелей монастырей, противившихся иконоборческому патриарху, отправил к собору послание, в котором эти поборники объявляли, что они по церковным правилам без согласия своего епископа Никифора не могут принять никакого участия в церковных делах, не примут участия и в соборе, и решительно высказывались в пользу иконопочитания[198]. Собор иконоборческий 815 г. состоял из трех заседаний. На нервом заседании были подтверждены определения лжевселенского собора Копронимова, бывшего в 754 году, а определения истинного собора Вселенского 787 г. были отвергнуты. На следующий день, во второе заседание, были приглашены многие православные епископы и, когда они не соглашались пристать к партии иконоборцев, подвергались оскорблениям и относительно их провозглашена анафема. В третьем заседании собора были выражены иконоборческие мнения в виде соборного определения и подписаны были деяния собора[199].

Главным борцом против иконоборства и теперь остается св. Феодор Студит, Он внушает приверженцам иконопочитания прервать всякие связи с иконоборством. Он запрещал им входить в храмы, которые находятся в руках еретиков[200]. Он запрещал им принимать