Шрифт:
Закладка:
Как я мог докатиться до такой херни – вопрос, не дающий мне покоя вот уже не первый день. То ли так алкоголь влияет, то ли действительно я сижу в кресле и подбухиваю целую вечность. Только я об этом задумываюсь, как Даня заявляется в квартиру.
Подумать только, меня всегда раздражало отсутствие хоть толики серьёзности на его лице. Теперь же мне хочется вновь вернуть привычного балагура. Уж если он косится на меня хмуро, то дело плохо.
– Где…
– В ванной на стиральной машинке, – перебиваю, не дав договорить. – Тоже мне, спаситель.
Снова отпиваю явно разбавленный вискарь. Я был уверен, что не увижу Даню. Но он заявляется через минут десять без рыжей заразы. По глазам вижу – будет говорить. А этого мне меньше всего хочется.
– Ты никогда не занимался мозготрахом и не начинай.
– У тебя крыша совсем поехала?
– Еще не совсем. Но я на пути к этому.
– То, что тебе кто-то не дает – это не повод так себя вести. Реально перебор.
– А не пошел бы ты на хрен, защитничек? Какого черта ты вообще сюда приперся?
– Несколько дней назад мы договаривались пойти в клуб.
– Видимо, я уже был бухой, раз на это согласился. Посадил принцесску в такси?
– Посадил.
– О чем говорили? – молчит, забирая из моих рук бутылку. И нет, не выливает содержимое, а отпивает сам.
– Когда что-то идет через одно место, надо что-то менять. Было бы желание. Ты серьезно заставил бы ее штопать трусы и мыть полы?
– Да плевать мне на уборку и штопанье. Я надеялся на другое продолжение вечера, ну или в нашем случае – утра. А знаешь, что самое поганое во всем этом?
– Что ты пал жертвой двадцатилетней девчонки, но никак не можешь себе в этом признаться и выбрать правильную тактику. А в реале нет ничего сложного. Давай научу.
– Иди в жопу.
– И все же я настаиваю.
***
Чувство такое, что мне отбили всю голову. Особенно сильно били по вискам. Кое-как встаю с кровати и принимаю душ. Пытаюсь сфокусировать взгляд и, нет, у меня не двоится в глазах. Действительно на полу стоят две пустые бутылки. И память, увы, четко подкидывает картинки, как мы пили с Даней. И ладно бы только пили. Язык мой враг. Чем и воспользуется Даня при любом возможном случае.
Очухиваюсь я более-менее к обеду. Сам не понимаю, каким образом оказываюсь за рулем, после такого количества алкоголя. Но еще более странным является тот факт, что я приезжаю в больницу. На девяносто девять процентов я уверен, что Эля ни с кем не менялась, но зачем-то плетусь в отделение.
Первый признак полной долбанутости – прийти в свой выходной в больницу для того, чтобы… чтобы что? Посмотреть на нее? Ну это реально пиздец. Башка гудит и наверняка от меня несет перегаром.
В голове нет ни одной дельной мысли, что я скажу встреть ее на рабочем месте. Но все мысли вылетают из головы, стоило только войти в отделение. Не соврала. И вправду с кем-то поменялась. Вот только от привычной Эли нет и следа. К гадалке не ходи, она в панике. Ловит на себе мой взгляд и кладет трубку. Странное ощущение. Оба молчим, словно в рот воды набрали. Уж я бы точно мог что-нибудь сказать. Кто тут еще из нас и малолетка.
– Церковь там.
– Церковь?
– Ну вид у тебя такой, как будто тебя только что отпели, но ты сбежал из гроба.
– Ну да, примерно, так я себя и ощущаю.
– А вы какими здесь судьбами, Сергей Александрович?
– Приехал машину забрать со стоянки. Я вчера ее здесь оставил, – какой складный звездеж. Я бы даже поверил.
– Ясно.
– Говори.
– Что?
– Ну вижу, что ты хочешь что-то сказать, но не решаешься.
– А ты очень спешишь?
– Нет.
– А можешь посмотреть одну тетеньку? Ее принял дежурный, но… по факту он ее не принимал. Просто посмотрел анализы и сразу назначил капельницу, – пододвигает ко мне историю болезни. – А она говорить не может и двиг…
– Не тараторь. Дай сконцентрироваться, – чтоб я еще раз так нажрался.
– Мне кажется, дело не в диабете. Да, у него куча больных и он не успевает, но, мне кажется, он просто… тупой.
Что недалеко от правды, судя по фамилии дежурного. Башка вдруг резко начинает болеть с новой силой. Но при этом я четко осознаю, что несмотря на ее образ, у Эли есть все зачатки стать вполне хорошим врачом. В ней нет пофигизма и равнодушия.
– Пойдем, посмотрим ее.
Ощущение, что передо мной стоит ребенок. Такой радостный и пока еще наивный от того, что чуйка не подвела. Так и вижу «ну я же говорила». Но при этом держится и молчит. Хотя очень хочет говорить.
– Спасибо. А давай я тебя прокапаю? – вот не такого я ожидал услышать. – Должно полегчать.
– Надеюсь, это не способ меня грохнуть?
– Ну, я бы так не палилась, а сделала бы все вне этих стен. Делать или нет?
– Делать.
Несмотря на то, что мое состояние оставляет желать лучшего, это не отменяет того факта, что мне не нравится игра в медсестру и больного. Я хочу другого. Вот только в голову не приходит ничего, чтобы начать разговор. И вновь отличаюсь идиотизмом, когда хватаю ее свободной рукой за ладонь. Только сейчас понимаю, что синяков на ее запястье нет.
– Извини за вчерашнее. Я был не прав.
– Ага. Я тоже. С меня новые трусы.
Аккуратно высвобождает руку и выходит из сестринской, оставляя меня капаться одного. Я моментально вырубаюсь. Очухиваюсь, когда Эля убирает из вены иглу. И, судя по второй бутылке, капали меня долго.
– Теперь я тебе ничего не должна за мое лечение. Мы квиты, – серьезно?
– Так ты только из-за этого делала мне капельницы?
– Не только. Но я не люблю быть должной. Теперь все по-честному. Мне осталось возместить трусы. В понедельник верну деньги за машину. На этот раз ты их заберешь.
– Это типа ты ставишь точку?
– Это я раздаю долги.
Только сейчас понимаю, что она
