Семейный фотоальбом

После дня рождения прошла почти неделя. Мы по-прежнему жили с Владом на даче. Отношения наши были скорее дружеские, чем романтичные. С погодой повезло, стояли жаркие дни. Я вставала рано утром, ходила на то озеро купаться, подолгу плавала в теплой воде, надолго задерживала дыхание и глубоко ныряла. Я чувствовала, что это придает мне дополнительные силы. Из книг по магии я узнала, что 21 июня — день летнего солнцестояния. Языческий праздник, который в народе называется Коловоротом. Я решила непременно последовать славянскому обычаю в этот день, поэтому я затеяла генеральную уборку. По-моему, так тщательно я не убиралась никогда в своей жизни. В доме не осталось ни одного уголка, где бы не побывала моя тряпка.

Влад был удивлен таким моим рвением к чистоте, набивался в помощники, но я решительно вывезла его в сад, сунула в руки книгу Сидни Шелдона «Рухнувшие небеса» и приказала мне не мешать.

Я насобирала три огромных мешка того, что необходимо было срочно выбросить, постирала шторы и помыла окна. И мой дом задышал. В нем стало просторнее, светлее и уютнее.

Случилась и неожиданная находка. Разбирая полки с книгами, я наткнулась на старый семейный альбом. Еще даже не заглянув в него, я почувствовала его ценность. Внутри жила история моей семьи.

Первые страницы занимали люди, которых я не знала, приходилось аккуратно вынимать уголки каждой фотографии из вырезанных треугольников в альбоме и читать, что написано на обратной стороне. Мои дорогие предки позаботились о том, чтобы их имена и фамилии не канули в Лету. Первые фотографии были датированы 1874 годом. Я невольно обратила внимание на то, как разительно отличаются те, кто изображен на них, от нас — ныне живущих. В лицах этих людей, в их позах, в том, как они стоят, сидят, была какая-то особая стать: благородство, целомудренность, и вместе с тем — почти детская наивность. Люди жили и не ведали, что через какое-то время страшные события изменят их жизнь и навсегда изменятся судьбы их детей. Они потеряют своих близких в революциях, лагерях и войнах.

Этот альбом, чем дальше я его листала, внушал мне гордость за мою семью: мужчины — сплошь офицеры, женщины благородных кровей и непостижимой красоты, в роскошных платьях и элегантных шляпках. Я дала себе слово, что я обязательно закажу профессионалу сделать генеалогическое древо нашей семьи.

Вдруг мой взгляд остановился на одной из фотографий, по-моему, у меня даже задергался левый глаз и открылся рот от удивления. С этой фотографии на меня смотрела… я! Такие же белые длинные волосы, как у меня, были собраны и уложены в красивую замысловатую прическу. Разного цвета глаза, один темнее, другой светлее, смотрели на меня сейчас с хитрым прищуром. Платье в пол с небольшой оборкой по низу, сверху меховая горжетка, в руках сложенный зонтик-трость. Я еще долго рассматривала фото прежде, чем вынуть его из альбома и прочитать на обороте: «Феврония Федоровна Масленникова, 1916 г. Москва». Рядом была помещена ее же фотография с маленькой белокурой девочкой в ажурном платьице. Вынув из альбома и ее, я прочитала: «Феврония Масленникова с дочерью Феофанией. Москва 1916 г.». На вид девочке было года три. Все сходится, это моя бабушка, а женщина, на которую я похожа, получается, моя прабабушка. И ее тоже звали Феврония. Хоть и фотографии были черно-белые, наше сходство оказалось настолько очевидным, что мне захотелось поделиться этим с Владом.

Я выбежала в сад и сунула ему фотографию.

— Смотри! Что скажешь? — спросила я у него.

Он оторопело посмотрел на снимок, осторожно взял его у меня из рук и сказал:

— Прекрасные пробы! Это кто ж решил снимать исторический фильм? Ты на главную героиню пробовалась? Почему я ничего не знаю?!

— Влад, не засыпай меня вопросами. Это никакие не пробы.

— Да? То-то я смотрю, фотография так профессионально состарена.

— Переверни ее, — попросила я.

Он повернул фотографию обратной стороной и прочитал: «Феврония Федоровна Масленникова, 1916 г. Москва».

— Как это может быть? Это не ты?

— Нет, Владик, это моя прабабушка, представляешь?

— Одно лицо! Поразительное сходство, поразительное… Вот это гены!

— Ты знаешь, я сейчас очень жалею, что ничего не знаю ни о ней, ни о своей семье, ни о своем роде.

— А бабушка тебе ничего не рассказывала о своей матери?

— Нет. Я сожалею, что сама не спрашивала у нее ничего. Есть еще и ее фото с бабушкой. Хочешь посмотреть?

— А где ты их нашла, фотки эти?

— В альбоме семейном. Странно только, что мне ни бабушка, ни мама никогда его не показывали.

— Может, он спрятан был?

— Возможно, раньше они его и прятали, правда, непонятно, с какой целью, но сейчас на полке с книгами просто стоял.

— Неси весь альбом, дико интересно.

Весь оставшийся вечер мы с Владом изучали альбом. В самом его конце были фотографии моей мамы. От маленькой новорожденной девочки до свадебных с моим папой. И на самой последней страничке были две фотографии: меня и Феди. Федька, забавный блондинистый карапуз, похожий на херувимчика. Я вынула его фото, на обратной стороне ровным каллиграфическим почерком было подписано: «Федор Владимирович Маяцкий. 1978 г. Москва». Рядом фотография девочки с разными глазами и большим зеленым бантом на светлых волосах. На вид мне было лет шесть, я достала ее из альбома, под фотографией оказался пожелтевший от времени, ветхий листочек, сложенный квадратиком.

Сначала я прочитала подпись на фото: «Феврония Владимировна Маяцкая. 1977 г. Москва». Значит, мне здесь пять лет.

— Хорошенькая ты тут! — сказал Влад, беря фото и рассматривая его поближе.

Но я его уже не слышала, потому что все свое внимание переключила на записку. Очень аккуратно, чтобы не порвать истончившуюся бумагу, я развернула ее и стала читать:

«Письмо роду» — было написано на самой верхней строчке. Я пронеслась глазами вниз по странице, так как мне не терпелось знать, от кого это послание. Подпись в конце гласила: «Феврония». Потом следовала подпись, похожая на замысловатый вензель, и дата 16.06.1906 г.

Три шестерки в дате меня испугали. И только потом я сообразила, что число и месяц совпадают с датой моего рождения. Разница только в годах. Я отняла от года своего рождения год его написания. Получилось, что прабабушкино послание ждало меня в альбоме ровно шестьдесят шесть лет. Оно было написано мелким, убористым почерком. Маленькие, ровные буквы начали свое повествование:

«Дорогие мои дочка, внучка, правнучка, праправнучка и все следующие девочки в нашем роду! В человеческой жизни хорошее и плохое всегда соседствуют: здоровье