Шрифт:
Закладка:
Потери бронетехники 39-й армии за первый день наступления можно оценить как невысокие (см. таблицу).
Состояние и потери бронетехники 39-й армии по состоянию на 24.00 23 июня 1944 г[258].
28-я гв. танковая бригада сохранила боеспособность и могла быть использована для удара в тыл противника (для чего и была выведена И.И. Людниковым в резерв).
Бывший начальник штаба 3-й танковой армии Гейдкемпер в своей книге «Витебск» в красках описывает спор между Рейнгардтом и Бушем, произошедший в конце первого дня советского наступления. Он пишет:
«В начале вечера [между] фельдмаршалом Бушем, который весь день провел на участке фронта IX армейского корпуса, и генерал-полковником [Рейнгардтом] возник крупный спор, в ходе которого последний говорил о том, что помощь танковой армии была оказана «слишком поздно». Фельдмаршал Буш категорически отказывается удовлетворить ходатайство генерал-полковника о немедленной эвакуации Витебска. Вначале он не соглашался также и на отвод хотя бы LIII армейского корпуса, отдельные участки фронта которого до настоящего времени противник атаковал только мелкими группами силами до роты каждая. Генерал-полковник предлагал с целью сбережения сил отвести корпус на кольцевой рубеж вокруг Витебска. Позже фельдмаршал согласился представить это предложение на рассмотрение штаба сухопутных войск. Уведомление о разрешении такого отвода было получено в этот же вечер».
Любопытно отметить, что 23 июня Буш провел на участке IX армейского корпуса. Дела здесь у немцев действительно развивались по наихудшему сценарию. Разрешенный отход на периметр обороны Витебска позволил немецкому командованию предпринять минимально необходимые меры для предотвращения наметившегося окружения LIII корпуса. Во время произведенного в ночное время отхода была высвобождена 4-я авиаполевая дивизия, которая была выведена из первой линии и переброшена маршем в район юго-западнее Витебска с целью противодействия противнику с запада, а в случае, если это потребует обстановка, — с юга.
Данные перемещения были замечены советской авиаразведкой. Так, 24 июня от воздушного разведчика 523-го истребительного авиаполка была получена следующая радиограмма:
«14.10 высота 1500 мт. От Витебска на Бешенковичи по всей дороге в движении до 1000 автомашин и 3000 повозок с войсками противника. На окраинах Витебска и в городе до 700 автомашин, выходящих на шоссе Витебска, Бешенковичи»[259].
Они были восприняты как отход из района Витебска. Действительно, в реалиях предыдущего опыта советско-германского фронта ситуация выглядела достаточно очевидной: под угрозой окружения следовало отходить. В тот момент ситуация для LIII корпуса не была такой уж безнадежной. В излучине Зап. Двины в районе Островно оставались левофланговые подразделения 246-й пехотной дивизии, предотвратившие по крайней мере временно переправу в излучину реки частей 43-й армии. Подход к ним с запада 4-й авиаполевой дивизии позволял сформировать узел обороны, через который возможно было бы отойти главным силам из Витебска. Однако в свете идей Гитлера относительно «крепостей» все было не столь очевидно.
«Крепость» или «котел»? Как отмечалось выше, идея Гитлера с «крепостями» несла в себе рациональное зерно. Действительно, блокирование узлов дорог могло принести немцам какую-то пользу. Однако полководческое искусство потому и называется искусством, что решение должно соответствовать обстановке и даже от кажущегося хорошим хода иногда можно и нужно отказаться.
В случае с «крепостями» тонкая грань между разумным решением и никчемным упрямством лежала в плоскости их оставления в окружении. Когда есть возможность отвести войска и спасти их от окружения, это нужно делать. Напротив, в условиях обвала и хаоса стекание солдат и офицеров в «крепость» становится для них шансом дорого продать свою жизнь. Как это случилось, например, в Познани в 1945 г. В этом отношении находящийся на переднем крае Витебск с точки зрения искусства ведения войны имел мало шансов стать «крепостью» в том смысле, который вкладывал в это понятие приказ фюрера № 11. Окружение города должно было быть уж очень стремительным и внезапным. Однако в реальности получилась попытка измерить алгеброй гармонию и никчемное упрямство в формировании «крепости».
В своей книге «Витебск» бывший начальник штаба 3-й танковой армии Гейдкемпер излагает последовательность обмена запросами и ответами на них Верховного командования, происходившую в середине дня 24 июня 1944 г. Его версию можно несколько уточнить и дополнить за счет записей в ЖБД 3-й танковой армии. Итак, в 15.20 24 июня начальник штаба сухопутных войск генерал-полковник Курт Цейтцлер из Оберзальцберга напрямую запросил командующего 3-й танковой армией о том, считает ли он необходимой эвакуацию Витебска, о которой он ходатайствует. Цейтцлер сообщил, что фюрер медлит с решением о немедленной эвакуации Витебска, так как в городе остается большое количество боеприпасов и продовольствия. Если эту фразу Цейтцлера интерпретировать в терминах «крепости», то «в городе остается большое количество боеприпасов и продовольствия» означает «из него получится хорошая крепость».
Генерал-полковник Курт Цейтцлер, начальник штаба ОКХ до июля 1944 г. На фото 1941 г. — еще в звании полковника.
Командующий армией Рейнгардт (как его пересказывает Гейдкемпер) возражает без учета перспективы «крепости»:
«Если город будет окончательно окружен, то погибнут не только боеприпасы и продовольствие, но и весь LIII армейский корпус со всеми своими пятью дивизиями».
«Пожалуйста, не отходите от аппарата, я еще раз поговорю с фюрером», — отвечает Цейтцлер.
Наконец, в 15.28 Цейтцлер возвращается и ошарашивает штаб 3-й танковой армии ответом: «Фюрер решил — Витебск должен быть удержан».
Надо сказать, что в книге Гейдкемпер несколько сокращает формулировку ответа Цейтцлера. Согласно записи в ЖБД 3-й танковой армии ответ последовал в 15.35 24 июня и звучал следующим образом:
«Гитлер принял решение удержать Витебск в качестве «крепости»[260].
Получив приказ об удержании Витебска как «крепости», Рейнгардт решает апеллировать к своему непосредственному руководству. Он вызывает к аппарату начальника штаба группы армий Кребса и информирует его о содержании переговоров с Цейтцлером. Командующий 3-й танковой армией отстаивает тезис, что отвод LIII корпуса из Витебска необходим для того, чтобы закрыть брешь между IX и VI армейскими корпусами. Кребс обращается к Цейтцлеру лично и в 16.15 перезванивает Рейнгардту. В первый раз звучит тезис, что для «крепости» достаточно будет оставить одну дивизию. Также Рейнгардту обещают для восстановления фронта передать 5-ю танковую дивизию, перебрасываемую из района Ковеля. Через несколько часов в штабе 3-й танковой армии получили в 18.30 распоряжение фюрера, которое гласило:
«LIII армейский корпус, оставив в Витебске в качестве гарнизона одну из дивизий,
